Угадай, кто?. Аля Кьют
за что?
Я зажмурилась и для верности закрыла лицо ладонями.
– Юрка еще в Лондоне, – проговорил Данила убийственно спокойно.
Скотина.
И тут я вспомнила, что все еще сижу голая на столе с раздвинутыми ногами. Его руки до сих пор лежат на моих бедрах, а мои соски почти трутся о его торс. Даже член до сих пор касался моего центра.
Я очнулась и наконец толкнула говнюка.
– Убери руки, мать твою! Какого дьявола, Гараев! Ты совсем сдурел?
Он не стал напирать, сделал шаг назад, позволяя мне спрыгнуть со стола.
– Я сдурел? Серьезно, Березина? Это ты ворвалась в мой дом, между прочим, – как всегда надменно и насмешливо сообщил Данила.
И сегодня сученыш был кошмарно прав. Почти во всем.
– Тебя не должно тут быть! Юра живет в этом доме! – парировала я.
Гараев согласился.
– Живет. И я живу, когда возвращаюсь в Москву.
– Тебя здесь быть не должно! НЕ ДОЛЖНО! – заорала я. – Как ты посмел так со мной..? И с Юркой! Ладно я, но он. Что ты за брат! Сволочь…
Дальше я не смогла разговаривать и разрыдалась.
– Успокойся, – холодно проговорил Данила. – Умойся и поговорим.
– Пошел ты! – выкрикнула я сквозь слезы, стараясь не думать, как кривится мое лицо из-за рыданий. – Ни минуты тут не останусь.
Рванула к двери, но одновременно вспомнила, что до сих пор ору тут голая. Платье. Где мое платье?
Искать его с затуманенными слезами глазами было непросто. Я, конечно, наткнулась на Данилу. Он скрутил меня. Я попыталась отбиваться, заколотила кулаками по его стальной груди.
– Пусти, козел!
– Успокойся, дурная девка! Давай поговорим нормально.
– Отвали! Не буду я разговаривать. Верни мне одежду. Видеть тебя не могу.
– Придется, – изрек Данила.
Конечно, на меня его приказ не подействовал. Я продолжала вырываться, ненавидя ощущение его крепкого, сильного тела и тепла, которое проникало мне под кожу и ощущалось преступно приятно.
– Ладно. Я предлагал по-хорошему, – прорычал Данила.
– Что? Куда ты?
Он потащил меня через гостиную в сторону уборной, что была на первом этаже.
Сопротивляясь, я зацепилась каблуком и, кажется, сломала его.
– Сволочь, Гараев! Мои туфли!
– Я их не трогал, – буркнул он, не сворачивая с курса. Танк, блин!
Данила не дал мне ни одного шанса. Он втолкнул меня в душевую. Я успела развернуться и попыталась воткнуть шпильку ему в ногу, но не попала, только чуть царапнула. Данила взвыл и от этого. Он отпустил меня. Я попыталась сбросить туфли и проскочить мимо него, но не успела. Он слишком быстро очнулся, поймал меня, прижал к стене, вдавливая в нее собственным телом.
Обнажённым телом, черт побери! Мы были голые в душе.
Я продолжала плакать и вырываться, но недолго. Данила открыл воду.
Не просто воду. Он включил холодную. Ледяную даже. Я заорала пуще прежнего.
– Тварина! Гараев, ты совсем больной? Аааааа!!! Холодно.
– Остынь, крошка. Тебе очень надо.
И снова вдавился в меня. Я