Легенды нашего края. Байки у костра. Анатолий Агарков
горделиво повертел головой:
– Ну, кто теперь скажет, что хвастлив да уверток я?
– Брат ты наш, – согласился Добрыня Никитич, а Илья Иванович промолчал.
Помолчал и молвил:
– Сбираясь на ратный подвиг, можно бы и….
И диво! – Кот не стал возражать, когда посередь скатерти вспучилась крутыми боками бочка пенной медовухи с плавающей в ней ендовой.
– Подсуетись, Алеша, – попросил Добрыня.
Попович с седла наклонился, зачерпнул в сосуд и, покосившись на хозяина, преподнес питье Илье Иванычу.
Пока богатыри крутились верхами вокруг бочки, Ученый вновь вернулся к своим мечтам и решил, что в принципе все возможно – нет такой силы на белом свете, способной противостоять этим тартыгам. Главное – не дать им выбиться из повиновения. Пусть лучше пьют, поют и смеются до поры – вот как сейчас! – а придет пора, то и покажут силищу свою против тех, на кого он укажет. Ему нетрудно было представить – богатырей в ярости и клочки врага по закоулочкам. О том, что делать дальше, в дупло домысливать пошел.
Богатыри пустили коней на выпас, сняли доспехи и прилегли головами на седла.
Кот утром вернулся с тоскою в глазах и нелепым приказом – вырвать дуб с корнем и забросить далеко в море на волю волн. Что его подвигнуло на сей приговор, осталось неведомым богатырям. Но не ослушались – облапили мощный ствол с трех сторон, напряглись и вырвали дерево из земли вместе с корнями. Потом отнесли к морю и забросили далеко-далеко – аж до самого горизонта. В земле под его корнями обнаружилась цепь золотая о тридцати двух звеньях, толщиною в кулак – ну, баснословной цены и красы неписанной.
– Эту куда?
– Сейчас, сейчас…, – суетился у самобранки Ученый Кот.
Своим хотением и ее подмогой сварганил большущего (в два конских роста) белого верблюда. Меж его горбов и повелел намотать цепь. Сам поверху уселся и дал команду:
– По коням! Нас Киев ждет!
Порушив дуб, богатыри остались возбуждены – глаза блестели, на ликах суровость, губы замочками, надутые. Словно что-то несут и боятся расплескать по дороге. Оседлали коней и пустились вслед за воеводой хвостатым. Ехали и молчали – даже Попович, который всегда заразительно хохотал, когда был весел или пьян, когда солнце светило и дождя не лило…
Молчат тартыги, чем же путь сократить? – думает Ученый Кот, и решил пока на музыку положить стих свой, надысь сотворенный. Сочинил мелодию и не просто мурлыкал себе под нос, а пел с упоением и во весь голос. Богатыри ж перебрасывались хмурыми взглядами, не вникая в суть – вот разбазлался, черт хвостатый!
Солнце, обойдя полукружьем землю, легло краешком на горизонт.
– Сейчас станем на ночлег, закажем вина, и будем пировать, – заявил воевода.
Но опять не услышал «Уррра-а!». Богатыри даже не улыбнулись, и на привале больше налегали на трапезу, усов с бородами не макнув в заморское пойло. А Кот, никогда прежде непимший, на радостях перебрал – затеял пляску подле костра, бубенцами над головой потрясая. Потом пытался обучить сумрачных воев игре в кости. Потом….
Спать