Zадача будет выполнена! Крымский котел. Николай Марчук
нос ругательства в адрес пожилого прапорщика, скинул с себя РПС с подсумками, бронежилет, шлем и автомат. Уложил все это на бетон и вышел из строя. Передо мной моя родная первая рота, слева и справа остальные части первого и второго ДШБ.
Выстроенные на бетонке три взвода первой роты первого десантного штурмового батальона особо внешним видом не поражали. Михалыч, конечно, постарался в первые ряды выставить особо подтянутых, высоких и обладающих хоть немного человеческими лицами воинов, но, честно говоря, вышло это у него не очень. Причем старшего прапорщика Петра Михайловича Конюхова никто бы за это не осудил, по той простой причине, что в нашей разведроте особых, плакатных красавцев как-то не водилось, не приживались они у нас. А если такие Алены Делоны попадались и приживались в роте, то очень скоро их морды разукрашивали кривые полосы шрамов.
Девяносто два человека! Разведчики-штурмовики. Элита прославленной «десятки». Нас за глаза называли «взломщиками», потому что только мы могли взломать вражескую оборону, найдя в ней малюсенькую брешь, в которую аккуратно бы влезли, а потом расширили до такой степени, чтобы следом могли пройти танки.
Нет, остальные три тысячи вояк, стоявших сейчас на разгоряченном бетоне и составляющих ударную силу «десятки», тоже были бойцы что надо, но первая разведрота была одна такая на всем белом свете, второй такой не было!
– Мужчины! – криво улыбнувшись, начал я, немного повысив голос. – Завтра нас кинут на штурм Вашингтона. Как только возьмем этот чертов городишко, так сразу война закончится, и можно будет возвращаться домой, к своим бабам и их волосаткам! Так давайте сделаем это как можно быстрее! А то меня эта война уже порядком зае… – тут я осекся, вспомнив, что материться нельзя, – надоела мне эта война! Чье отделение первым установит флаг нашей дивизии над Капитолием, тех ждут несколько приятных сюрпризов. Во-первых, Фарт простит им все карточные долги, он мне сам должен, поэтому я с ним договорюсь! – Где-то в последнем ряду третьего взвода раздался приглушенный вскрик обиды и возмущения. – Да-да, простит, – немного громче сказал я, обращаясь к третьему взводу. – Недаром же я два раза вытаскивал его на себе с поля боя. Во-вторых, помните, как в пригородах Парижа мы взяли один древний замок, в подвале которого были бочки с коньяком. Хозяин того замка очень причитал, боясь, что мы выпьем содержимое самой древней бочки. Нашему комдиву еще нажаловался. Так вот, тогда содержимое бочки было заменено на более дешевое пойло, а ту «конину» стопятидесятилетней выдержки наш с вами брат по оружию заныкал, надеясь после войны выставить этот нектар на свадебный стол своего старшего сына. Так вот, я считаю, что они обойдутся деревенским самогоном, а этот коньяк выпьют те, кто водрузит знамя нашей дивизии над Капитолием! Тем более что он мне должен, потому что я его отмазал, когда его должны были расстрелять за мародерство…
После этих слов раздался стук падающего тела. Старшина Рогов бахнулся в обморок.
– В-третьих, я лично найду в этом захолустье пару-тройку