Полуночная ведьма. Марго Арнелл
неискренне. Придвинулась ближе, разевая голодный рот, и света на их островке стало меньше.
«У семьи Блэр непростые отношения со смертью».
Клио прерывисто вздохнула. Невозможно быть дочерью Бадб и не знать хоть немного о мире теней, что ожидает тебя за гранью. Даже если тебе всего шестнадцать, и твоя мечта – стать врачом – никоим образом не связана с магией.
Карты разложены на незримом столе, и теперь ей предстоял нелегкий выбор. С помощью матери привязать себя к живому миру, зная, что до самого конца она так и останется для него чем-то чуждым, инородным. Что пребывание среди живых будет сопряжено с болью и неумолимым тиканьем невидимых часов, отсчитывающих время до неизбежного возвращения в мир мертвых.
Отказавшись от полуночной магии, что нитями прошьет ее душу, можно навсегда остаться в этом доме. Тенью, видимой лишь для таких, как Морриган, полуночных ведьм-зеркалиц. Ощущаемой лишь такими, как Ник. И провести безликую жизнь в облике тени – эха, отголоска себя прежней.
Или же уйти на глубину, чтобы там обрести покой.
«Я не готова. Прости меня, Дану, за такую банальность! Но я правда еще не готова».
– Я просто хочу поговорить с сестрой в последний раз, – упрямо прошептала Клио.
Вот только что сказать Морриган, она еще не придумала. «Я тебя люблю»? Неловкая, неудобная для них обеих правда.
Плавное движение хрупких плеч, скрытых светлым платьем.
– Как хочешь. Меня она все равно не спасет.
Рыжая скользнула взглядом по пространству, в которое так упорно всматривалась Клио. Для нее Морриган останется невидима: этот осколок живого мира сшит с душой Клио, а потому открыт только ей одной.
– Удачи, – после недолгого молчания сказала она.
Когда Клио обернулась в следующий раз, рыжей уже след простыл.
Она стиснула руки, от накатившей волной острой тоски царапнула ногтями по ладони. Не слишком болезненно, но… неприятно. Прикрыла веки и, сосредоточившись, представила боль в виде отдельного от души элемента. Представила, как чья-то белая, объятая мягким свечением рука погружается в плоть и вырывает его из груди. Это казалось правильным, естественным и совсем не страшным.
Духи ведь не могут испытывать боль.
Выдохнув, Клио вонзила ногти в ладонь, и… ничего не почувствовала.
«Кукла, – подумалось ей. – Мертвая кукла».
Испугавшись, она вернула боль в эфемерное тело. Потерянно взглянула на замершую по ту сторону зеркала Морриган.
– Не уходи, – лишившись последних сил, прошептала Клио.
– Не уходи, – вторили тени.
Сестра протянула руку, и мир вдруг потух, как будто в комнате перегорели все лампочки и погасли все сущности света.
– Нет!
Зеркало – мост между мирами – исчезло. Осталась только Клио – душа с фантомным отголоском боли.
И голодная тьма.
Глава 4. Душа, вырванная из оков
Руки, сжимающие осколок и свечу, задрожали. Из горла вырвался сдавленный всхлип. Морриган зажмурилась