Давай поедем в Уналашку. Анна Красильщик
тут такая красивая. Я повешу ее у себя над кроватью.
– Ну хорошо, возьми. Пусть побудет у тебя. Но только на время – я привыкла, что она всегда тут стоит…
К тому моменту как мама наконец пришла с работы, я успел выпить треть банки с морсом и пописать целых три раза. Мама потрогала мой лоб:
– Вроде не горячий.
– Тридцать семь и девять, – скорбно сказала бабушка.
– Ерунда.
– И ты потащишь ребенка с температурой на улицу?
– Нам идти всего-то ничего. Можно попить? – мама взяла мой стакан с морсом и сделала глоток.
– Господи, какая кислятина!
– Я же говорил.
– Может, сахару добавить? – предложила мама.
– Сахар – белая смерть, – бабушка вызывающе скрестила руки на груди.
– Мам, но он правда кислый.
– Он и должен быть кислым: иначе какой в нем толк?
– А какой в нем толк, если его никто не будет пить?
– Пока тебя не было, ребенок прекрасно все пил.
Так они препирались еще некоторое время. В результате мы с мамой ушли, а бабушка обиделась. Но все-таки, когда мы уже были в дверях, она сунула мне конверт:
– Пожалуйста, не потеряй ее. Она мне очень дорога…
– Что это, мам? – спросила мама.
– Спроси у Марка. В отличие от некоторых он любит меня и хочет видеть почаще, – сказала бабушка дрожащим голосом и захлопнула дверь. Мама вопросительно на меня посмотрела.
– Да просто я попросил у бабушки ее фотографию. Не переживай, вы скоро помиритесь.
Но мама все равно расстроилась. Чтобы ее утешить, я предложил ей полежать вместе в моей кровати и посмотреть «Гравити Фолз». Так мы лежали до тех пор, пока за окном не стемнело и какой-то очередной поезд не уехал в сторону Уналашки.
Глава 7, в которой мы с папой идем к врачу
Бабушкину фотографию я, как и обещал, повесил над кроватью. Дома у меня тоже была лупа, и я увидел, что на объективе фотоаппарата есть надпись. Но больше ничего видно не было. Если дедушка – человек из зеркала, получается, что все-таки кое-какой след он оставил, и я на него напал. Пускай бабушка делает вид, что его не было, а маме неинтересно знать, кем он был, уверен, будь в нашей семье еще один мужчина, все было бы гораздо лучше и мама наконец поняла бы, что значит проводить время со своим папой. Но как идти по следу дальше? Как говорит Джек, I have no idea[3].
Когда я окончательно выздоровел, мы с мамой отправились к бабушке заключать перемирие. По дороге мы купили торт и букет тюльпанов. О том, что бабушка все еще обижается, можно было догадаться по тому, что она оставила дверь открытой, а сама ушла на кухню. Мама всучила мне букет:
– Иди вперед.
Когда мама и бабушка ссорятся, это похоже на настоящую войну с хитрыми маневрами и хорошо продуманной тактикой. Сейчас мама придумала пустить меня как пешку вперед и таким образом освободить дорогу ей, королеве.
И хотя мне было страшновато, я все-таки покорно пошел на кухню и вручил бабушке букет, а бабушка сразу растрогалась, попросила меня
Понятия не имею