Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа. Валерий Поршнев
быть итогом деятельности комиссии Писистрата.
По одним сведениям в редактировании поэм Гомера принимали участие целых семьдесят два, по другим же – всего четыре грамматика (Tzetz. Schol. in Aristoph. Proleg. De comed., 20, G. Kaibel). Среди этих четверых фигурирует имя приверженца орфического (а значит и мусического) культа – Ономакрита. Мы не можем, конечно, утверждать, что именно он был составителем или же редактором Каталога кораблей, но, во всяком случае, при дворе Писистрата он играл столь заметную роль, что именно ему Писистрат вполне мог поручить даже и возглавить комиссию. До этого Ономакрит редактировал и издавал сочинения мифических героев Орфея и Мусея (Herodot., VII, 6). Причем уже древние говорили, что он не только вставлял в стихи Орфея и Мусея свои строки, но даже издавал под их именами свои собственные сочинения. О близости его к Писистратидам свидетельствует Геродот, утверждая, что Ономакрит отправился с отрешенными от власти родичами Писистрата в Cузы, ко двору Ксеркса (Herodot., VII, 6). Поэтому с той же степенью уверенности можно говорить и об участии Ономакрита в собирании знаменитой библиотеки Писистрата, с которой начинается история библиотечного дела в эллинском мире. Занятия Ономакрита представляли собой необычное сочетание поэтического творчества с систематизацией, собиранием, приведением в порядок различного рода сведений. Так, он исправляет Гомера, вводя аттицизмы (Schol. in Od., L, 604), толкует оракулы (Herodot., VII, 6.), описывает статую Геракла (Paus., VIII, 31, 3.), перечисляет имена Харит (Paus., IX, 35, 5.). В дальнейшем соединение поэзии и книжной учёности станет нормой в александрийской литературе.
Уже в V веке до Р. Х., ради большей достоверности, служители Клио перешли с поэзии на прозу. Но, хотя языки истории и поэзии разошлись, и та, и другая остались мусическими искусствами. Как и поэзия, история воспитывала, вдохновляла, наставляла назидательными примерами из прошлого. В середине V века два друга-изгнанника из Галикарнасса, нашедшие убежище на Самосе, – «отец истории» Геродот и поэт Херил, одновременно воспевают победу эллинов над полчищами Ксеркса. Геродот пишет первые фрагменты (логосы) будущей «Истории». Херил творит эпическую поэму «Персика». Оба, позже, получат большие денежные награды за свои «мусические» труды. А когда спустя ещё пару столетий служители Александрийского Мусея будут разбирать и редактировать тексты Геродота, они разобьют их на девять книг и назовут всё сочинение не «История», а «Музы», посвятив каждую книгу одной из Муз; первую – Клио. И это будет не простой формальностью, но признанием того, что сочинение достойно благосклонности богинь.
С одной стороны, историки своими изысканиями облегчали труд поэтов, поставляя им сюжеты. Так Александр Македонский требовал от своих секретарей и сопровождавших армию историков (большей частью – воспитанников Аристотеля) подробнейших записей обо всех событиях Восточного похода, мечтая о том, что найдётся новый Гомер, который позже воспоёт их героическим гексаметром. И накопленные в походе записи стали первоначальным ядром Александрийской Библиотеки. С другой стороны, стремление к исторической достоверности начинает разрушать