Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа. Валерий Поршнев
и наслаждений), медитировали, совершали обряды на восходе Солнца. Подобный пример мы видим в Беотии, где малый храм Муз в Теспиях (Paus., IX, 27, 1–6) соседствовал с долиной Муз. Также наличие одной большой философской школы, к тому же – поддерживаемой правителем города, который сам являлся её членом, позволяет предположить, что пифагорейцы могли составлять и костяк служителей городского Мусея. И могли использовать его как для совершения своих обрядов, так и для учёных занятий.
Многие открытия пифагорейцев сразу находили практическое воплощение. Служители Талии, несомненно, внесли свой вклад не только в победы тарентийцев на спортивных агонах, но и в вызывающее зависть у соседей экономическое благополучие города периода правления Архита, добившегося, как сказали бы сейчас, «продовольственной безопасности» полиса, за счёт больших урожаев пшеницы, сбора оливок, виноделия, за счёт знаменитых тарентийских коров и овец. А разведение овец, давало ещё и не менее знаменитые тарентийские шерстяные ткани, окрашиваемые пурпуром, добываемым из местных раковин. Ткани, не уступавшие по красоте и прочности тем, что окрашивались дорогим финикийским пурпуром.
Несомненную пользу приносили и служители Урании, поскольку для древних важно было не только рассчитывать календарные циклы по движению небесных тел, но и по любому поводу, перед началом любого деяния, получать и правильно понимать божественные знамения.
Но следует подчеркнуть, что ведущим стимулом научных занятий и экспериментов служителей Муз, где бы то ни было, в Таренте, в Афинах или в Александрии, являлась их врождённая любознательность, желание проникнуть в тайны Космоса, достичь мудрости, возвышающей смертных до уровня богов. Материальные стимулы и тем более – благосклонность и награды властей, конечно, имели место, но, по крайней мере – декларативно, подчёркивалось, что эти занятия ценны сами по себе. Таково было отличие греческих интеллектуалов от их восточных собратьев (за исключением, быть может, могущественной жреческой верхушки Вавилонии и Египта), занимавшихся науками «по должности». Так, ещё афинский мудрец и законодатель Солон, прибыв в Египет, провёл сложные измерения высоты пирамиды Хеопса не потому, что получил на это заказ, а просто из праздного любопытства.
Сказанное относится и к такой, находившейся под покровительством Урании сфере, как механика. Механическое конструирование, на первый взгляд кажущееся чуждым мусической деятельности, так как оно, скорее, должно было бы причисляться греками к сфере ремесла (τέχνη), получает в Мусеях весьма значительное распространение, начинаясь, опять-таки, с пифагорейцев. И главная причина этому не оплачиваемые заказы правителей, а особое видение Космоса как совершенного заведённого механизма, издающего космическую музыку, проникающую в уши посвящённых. И желание смоделировать работу этого механизма.
Мастерская Ктесибия в Александрии выполняла специальные заказы двора по конструированию военных машин и различных строительных