Салам, бача!. Иван Цуприков
если что, записывайте обратившихся ко мне людей, позже с ними встречусь.
– Так точно, товарищ капитан! – ответил солдат.
Офицер пропустил вперед Баталова, показав рукой, чтобы тот поднимался по лесенке в кунг машины. Там их уже ждали.
На откидных от борта салона стульях сидели начальник разведки майор Беленков и два незнакомых Баталову офицера. По возрасту они старше его, может, и по званию, один – афганец с красивыми черными усами и бородкой с проседью. А широкие бакенбарды у него – загляденье.
– Старший лейтенант Баталов, прибыл, – стал докладывать им из-за спины командира разведвзвода капитан.
– Присаживайтесь, старший лейтенант, – указал ему один из них на стул, сделанный, как и другие, из железных трубок с сиденьями – из узких досок, покрытых темно-зеленой краской.
На столе лежала развернутая карта, освещенная неярким белым светом, пробивавшимся через затемненные стекла кунга, и желтым – из мутных фонарей в потолке.
– Вы с этим районом уже знакомы, товарищ старший лейтенант? – спросил тот же. По тихому и сухому баритону Баталов мог определить, что этот человек достаточно взрослый, лет сорока, не меньше.
– Минуточку. – Приподнявшись, Баталов стал всматриваться в карту и место, указанное карандашом, упертым в ее лист. Этот участок ему действительно был знаком – кишлак невдалеке от места их дивизии, расположившейся у реки Панджшер. – Товарищ э-э… – И посмотрел на офицера, сидевшего справа.
– Полковник Иванов, – представился тот.
– Товарищ полковник, извините. Здесь расположен нежилой кишлак, он разрушен. Трудно сказать, когда.
– Продолжайте, продолжайте, – стал торопить замолчавшего Баталова майор Беленков. – Извините меня, товарищ полковник, что перебил.
Тот, пропустив выпад майора, застучал задней частью карандаша по карте и сказал:
– Продолжайте, товарищ старший лейтенант. Для информации, этот кишлак был разрушен в 1983 году. Так что вы правы, только не нашими силами, а пришлыми из Пакистана бандформированиями, пытавшимися овладеть им. Кишлак небольшой, Ахмад-Шах Масудом он используется не для проживания в нем мирного населения, а для своего рода таможни, проверяющей проходящие по этому ущелью караваны в Афганистан из Пакистана и обратно.
– Понял, – невольно перебил старшего офицера Баталов. – О том, что в нем неудобно проживать долгое время, согласен с вами. Здесь, кроме небольшого сада и полянки у реки для выпаса скота, больше ничего нет. Состоит этот кишлак из десятка полуразрушенных домов.
– Понятно, – кивнул головой полковник. – А сейчас в каком он состоянии? Вы были в нем неделю назад.
– Когда были над ним, до прохода колонны, присутствия людей в нем не обнаружили. Но когда в него вошли, то стало понятным, что это далеко не так. Несколько домов отремонтированы. В комнатах сено, старые одеяла…
Еще обратил внимание на горный арык, он впадает в реку Панджшер. По его берегу было много свежего