Внебрачный ребенок. Слава Доронина
деньги здесь ни при чем, – согласился он. – Дело совсем в другом, Полина. И все, что я сказал – не ерунда. Когда Марина умерла, а я остался с Леськой один, чувствовал себя одиноким, потерянным и пустым. Разом столько всего навалилось, что мне захотелось сбросить часть забот по ее воспитанию хоть на кого-нибудь, но рядом никого не было. Неужели ты действительно готова взвалить на свои плечи заботу о чужом ребенке и мужчине?
Повисло долгое молчание. Паша, нахмурившись, следил за дорогой. Мы редко с ним выяснили отношения. Точнее никогда. И сейчас я не понимала этой резкой перемены в его настроении. Раньше его не смущали мои однокурсники, которые проявляли знаки внимания или приглашали меня на свидания в университете, даже анестезиолог Ларин, в открытую ухаживающий за мной, не вызвал у него столько эмоций. Так что же изменилось сейчас? Или все дело было в том, что Роберт был выше Быстрова по статусу, моложе и перспективнее, а он увидел в нем достойного соперника? Паша всерьез думал, что я ищу себе спонсора и с радостью прыгну в постель к бывшему мужу сестры? Что он пытался донести до меня всеми этими словами?
– Ты ведь меня ни к кому и никогда не ревновал… – сглотнув комок в горле, произнесла я. – А сейчас… Почему так остро встал вопрос с Шалимовым именно сейчас? – потребовала я ответа. – Неужели ты такого низкого обо мне мнения, что отчитываешь, как глупую девчонку? – я чувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь.
– Не пори горячку, Полина! – процедил Паша сквозь зубы. – Я высокого о тебе мнения, и ты прекрасно это знаешь. Ты далеко не глупая, но слишком доверчивая.
– Не раз и не два ты говорил мне, что между нами большая разница в возрасте, что я еще слишком молода для семьи, что нужно крепко встать на ноги… Но это ведь все отговорки, да? В чем дело, Паша? У тебя есть кто-то еще?
Он с силой ударил ладонью по рулю, и выругался, а я уставилась на свои колени, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я впервые видела, чтобы он так открыто проявлял при мне свои эмоции.
– Нет у меня никого! И да, я хочу обозначить Шалимову границы в общении с тобой, потому что при всем своем желании надеть кольцо тебе на палец и привести домой в ближайшие год или два не смогу. Я не готов потерять родную дочь, которая против этого брака. Но и тебя терять не хочу, понимаешь? Считай это слабостью, малодушием, всем, чем угодно. Но не готов я причинять боль ни одной из вас, потому что обеих люблю. Как и позволить этому хлыщу давить на твои слабые места! Я больше чем уверен, что он заинтересован в том, чтобы пойти с тобой на сближение из-за своей дочери, и будет играть нечестно, выискивая поводы для ваших встреч.
– Паша… – тихо произнесла я, обескураженная всеми его словами. Быстров никогда не говорил мне, что Леся против меня и нашего брака. Так вот в чем дело… – Не нужно никуда ехать. Правда. Мы с Робертом никогда не будем вместе, потому что Кристина и я… Мы совершенно разные. И все твои слова сейчас отдаются болью в груди, потому что… Почему ты сразу ничего не сказал мне о Лесе? Что она