Легенды нашего края. Сейфула. Анатолий Агарков
откажет. И в мусарню не заявит. И денег не потребует… Так Ираклий обещал.
Тьфу, черт! Вот привязалась бабская тема! Хоть кастрируйся прямо…
– Ты знаешь, – Нина сказала, допив кофе. – Черты лица твоего слишком честные для крайне низкого дела.
– В чем же низость его? У меня не сломается, у тебя не износится… Доставим друг другу удовольствие и по углам – ты поспишь, я побдю…
– А если понравишься? Буду я к тебе сюда таскаться ночами… надоем.
– Надоешь, прогоню.
– А если ребенок случится?
– Предохранятся будем.
– Я подумаю. Ты ведь здесь частенько бываешь?
– Я здесь живу.
– Ну так, я скоро тебя найду. За кофе заплачу и вообще… Природа любит и ласкает таких людей как ты – я в этом смыслю. А на сегодня довольно! Ты меня понял, и я спокойна, – заключила она, вдруг вставая. – Такое сердце, как у тебя, не может не понять страждущего. Саня, спасибо, ты благороден как идеал. Все остальные мужики до тебя не дотягивают. Но кроме секса я ищу еще дружбы – таково требование моего сердца.
– Мы можем дружить. Я готов…
– Нет, Саня, не сейчас! Сейчас есть мечта. И это слишком важно для меня. Быть может, вторая встреча станет нашей судьбой. Ты должен это понять. Ведь у тебя сердце есть. Сердце, способное любить – я это чувствую…
Она вышла из харчевни в прискорбной задумчивости. Сейфула следом с горько-насмешливым выражением лица – эх, не умеет он баб влет снимать: не дано. А может и не везет – все попадаются какие-то заумные, увлеченные чем-то…
– Что ж, стало быть, расстаемся, – сказал, вздохнув, он. – А ты мне понравилась, и кажется, будто Бог, а не случай нас на дороге свел.
Нина улыбнулась:
– Сдается мне, что не надолго – такого симпатичного философа ни за что не захочется упустить.
– Гляди, опоздаешь.
– Буду плакать.
– До общаги-то далеко? Не достучишься к девчонкам, возвращайся.
– Может и вернусь, – лукаво сказала она – Искренность стоит жеста.
Включила приемник и пошлепала кроссовками по асфальту.
Сейфула смотрел ей вслед от поворота на стоянку харчевни. Смотрел и размышлял: эх, бабы-бабы, как вас на удочку-то ловить – какие слова надо говорить? какие жесты показывать? Как знать? – на каждую ведь не угодишь. Издали б закон – всем бабам давать и не вякать! Уж я бы тогда…
Два чувства в Сейфуле боролись теперь – похоть и нежность. Одна понуждала к действию силой, другая – лаской. Все до известной черты. Истина, он понимал, где-то посередине.
Кашапов мог бы сейчас справедливо пожаловаться на судьбу – Нина ему понравилась, но отказала. Хотя… Он не мог ее проводить – у него таки служба. И еще есть Вика – как решение всех проблем. Нет, жизнь, в принципе, хороша, когда ты здоров и на свободе. Вот Гаврик-«ацуха» зону покинул с туберкулезом – не долго протянет: приговорен…
Обида на ушедшую Нину как бы прищемило желание. А еще Сейфуле захотелось в эту минуту пофанфаронить – ну а как не поторжествовать, когда все ладом: он на свободе,