Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына. Хуан Пабло Эскобар
который хочет, чтобы его помнили за его собственные поступки, а не за деяния отца. Надеюсь, что читатель не забудет обо мне, читая эти рассказы, и не станет путать меня с моим отцом. Ведь это и моя история тоже.
Хуан Пабло Эскобар
1
Предательство
3 декабря 1993 года, спустя две недели после смерти отца, нам внезапно позвонили из Медельина: на моего дядю Роберто Эскобара[2], содержавшегося в тюрьме Итагуи, было совершено покушение, – ему пришло письмо с бомбой.
Мы в это время жили в апарт-отеле «Резиденция Такендама» в Боготе под усиленной охраной. Обеспокоенные, мы попытались выяснить, что случилось, но никто не мог нам ничего сказать. В теленовостях сообщили, что Роберто вскрыл бумажный конверт, присланный из прокуратуры, и последовал взрыв. Дядю увезли в клинику Лас-Вегаса с серьезными травмами глаз и живота.
На следующий день позвонили мои тетушки и сообщили, что в клинике не нашлось необходимого офтальмологического оборудования. И как будто этого было недостаточно, прошел слух, что вооруженный коммандо пытался прикончить дядю на больничной койке.
Тогда моя семья решила перевезти Роберто в центральный военный госпиталь в Боготе, который не только был лучше оборудован, но и обеспечивал адекватный уровень безопасности. Мать зафрахтовала медицинский борт за три тысячи долларов, и как только мы получили подтверждение, что Роберто поступил в больницу, мы решили навестить его вместе с дядей Фернандо, братом матери.
Когда мы вышли из отеля, мы были обескуражены, обнаружив, что агентов из Корпуса технических расследований Генеральной прокуратуры, защищавших нас с конца ноября, без предупреждения заменили на агентов городского отделения судебной полиции и разведки. Я тогда ничего не сказал дяде, но почувствовал, что произойдет что-то плохое. В других частях здания за охрану отвечали агенты Главного управления судебной полиции и разведки и Административного отдела безопасности, на улице же за нашу безопасность отвечала колумбийская армия.
Через пару часов ожидания в больнице к нам вышел врач Роберто и сообщил, что глаза пострадали непоправимо и их необходимо удалить. Однако на это требовалось разрешение, подписанное кем-то из ближайших членов семьи Роберто. Мы отказались подписывать. Мы просили врача сделать все возможное, чтобы сохранить Роберто зрение, пусть даже шансы на успех были чрезвычайно малы. Неважно, сколько это могло стоить. Мы были готовы даже отвезти его к лучшему офтальмологу, куда бы ни пришлось ехать.
Еще через несколько часов Роберто, пока не пришедшего в сознание, вывезли из операционной и перевели в комнату, где рядом с ним постоянно находился охранник из Национального пенитенциарного и тюремного института. Лицо, живот и левая рука Роберто были перевязаны.
Мы терпеливо ждали, пока он не начал просыпаться. Наконец Роберто сказал, что различает свет и тень, но не может распознать формы: видимо, он не вполне еще отошел от анестезии.
Когда я увидел,
Роберто де Хесус Эскобар Гавирия (исп.