Таксидермист. Ярослав Гжендович
с тем слегка знакомым. Мейеру она нравилась. Он предпочитал неоготику и модерн барокко и соцреализму, а тем более постмодернистским небоскребам начала двадцать первого века, напоминавшим неуклюже составленные детали «лего».
Но Венеция воистину впечатляла. Будучи в несколько раз больше той, что существовала в его мире, она включала в себя больше островов, больше каналов, и вдобавок была протестантской. Площадь Святого Марка называлась здесь площадью Богоявления, здания были выше и строже, в более готическом стиле, но южный темперамент брал свое, и среди евангелической строгости расцветали такие диковинки, как Дом Тавроса, возле которого сидел Мейер, – большое каменное здание, украшенное монструозным изваянием в виде квадриги, запряженной разъяренными быками.
Перед ним плескался Канале Маритимо, одно из ответвлений Канале Гранде, в его мире не существовавшее. Вода кишела моторными лодками, яхтами и гондолами, а в небе плыли дирижабли и тарахтел гидросамолет.
Мейер сидел за столиком и пил кофе.
Его трясло от злости.
– Как это – только ксендз?! Как так могло получиться?
– На аэродроме были оба.
– Прикажите его убрать! Немедленно!
– Этим уже занялись, но все не так просто. Он пошел в город. Повсюду толпы. Ждите в гостинице. Тут уж наверняка нет никаких этих ваших точек?
– Ни одной, о которой бы я знал. Он что, в отпуск поехал? Неважно! Звоните своим людям в Польше! Пусть немедленно едут к баронессе Стадницкой и заберут ее в безопасное место. Пусть скажут…
– …что это вы их прислали. Я уже так и сделал, еще когда вы были в поезде. Как только сообразил, что этой курвы тут нет. Вот только я другого не понимаю, пан Мейер. Какого черта он ходит в своем ксендзовском наряде? Ну не полный же он поц. Должен соображать, что такого дылду в сутане издалека видать. Меня беспокоит – может, он хочет, чтобы мы его нашли?
– Что-то тут не так, пан Раймонд. Мы потеряли контроль над ситуацией, – сказал Мейер. – А ведь вроде бы наняли профессионалов…
– Но не таких, пан Мейер. Они умеют выпустить кишки какому-нибудь штаркеру, но только если их не трогать. Платишь им, показываешь фото и позволяешь делать, что душе угодно. А мы приказываем им наблюдать, выслеживать, мешать, охранять – каждый раз что-нибудь новое. Постоянно лезем в их дела. Они не тайные агенты, шеф. Но то, чем они сейчас занимаются, – для них самый цимес. Они нашли этого «ксендза» и ждут подходящего случая. Наверняка он думает, что в этих улочках они его потеряют, но для них так даже лучше. Легче найти место без свидетелей. Я знаю, они разделились, и каждый ждет оказии. Он один, их двое. Главное сейчас – не мешать. Идите в гостиницу. Его фамилия Паганелли?
Мейер кивнул.
– А ваша – Вирский?
– Константий Вирский.
– Ждите. Я иду на Пьяцца Арсенале и тоже буду ждать. Мы до него доберемся, нужно только терпение.
– Лишь бы вы оказались правы, пан Монек.
– Шалом.
Мейер сидел в баре и смотрел на канал, прихлебывая кофе и коньяк. Он не знал, заслуга ли это венецианского солнца или стресса, но мир казался ему более разноцветным