Ищите женщину. Екатерина Савина
работы надо…
– … – выругался Свечников.
– … – подтвердил шофер, – а что делать-то?
Свечников скрипнул зубами и отвернулся от покалеченной машины.
С по одну сторону трассы тянулись распаханные поля, по другую – уже через несколько метров начиналась лесопосадки – елочки, словно подстриженные под линейку, ровным забором стояли вдоль дороги.
– Я сейчас, – крикнул Свечников шоферу, копающемуся в багажнике и начал спускаться с насыпи трассы.
– Куда вы? – поднял голову шофер. – Отвернитесь от машины и делайте свои дела. Тут все равно никого нет. А я не смотрю. Там – в темноте – еще ногу сломаете…
Свечников только отмахнулся от него.
Шофер вспомнил вдруг десять минут назад рассказанную историю о том, как редактор выбивал себе помещение для отдельного от сотрудников туалета, и кричать больше не стал.
«Щепетильный какой, – подумал он про Свечникова, – делал бы, где все люди делают. Не выпендривался бы. Что у него – золотой, что ли, чтобы так стесняться? Ох уж мне эти провинциальные начальники. Сколько лет таксистом работаю, а более пакостного народа не встречал».
Свечников, расстегивая на ходу брюки, подошел к ближайшему дереву. Потом оглянулся на машину – шофер зажег фонарь и при его свете пытался менять колеса. Свечникову все казалось, что как только он присядет вот тут под деревом, луч фонаря тут же упадет на него и выхватит из темноты в самой унизительной для взрослого уважающего себя человека позе.
– Как специально светит… – со злобой пробормотал Свечников, заходя подальше за деревья.
Там он приспустил брюки и присел, став похожим на старого ощипанного орла. Через несколько секунд облегченно выдохнул и достал из внутреннего кармана специально приготовленные для подобных случаев мягкие салфетки – у Свечникова последнее время были нелады с желудком – возраст, вероятно сказывался.
Слева от него послышались какие-то шорохи.
– Это еще что? – громко и угрожающе проговорил Свечников, думая, что это неуемный шофер для каких-то целей пожаловал сюда. – Вам что тут надо?
Свечников поднял голову и увидел того, кто подошел к нему.
Рот Свечникова приоткрылся, а глаза расширились до пределов, едва ли дозволенных размерами глазниц. Перед ним стоял совершенно голый человек.
Но не это поразило Свечникова так, что он не мог произнести ни звука – у голого человека было бледное-бледное лицо – словно простыня, вокруг глаз лежали глубокие тени, а над нижней губок угрожающе поблескивали острейшие на вид клыки.
Незнакомец молчал. Только темные глаза из-под набрякших век смотрели прямо на Свечникова внимательно и злобно.
– Мама… – тихо проговорил Свечников и больше ничего проговорить не смог, потому что незнакомец вдруг хищно опустился на колени, рванул Свечникова за седовато-пегие волосы и, запрокинув ему голову, приник губами к запульсировавшей синей жилке на его шее – будто бы для страстного поцелуя, но на самом деле, вонзая в плоть главного редактора