Раб Петров. Ксения Шелкова
Дома, где семья Андрюса – он знал это хорошо – была полностью бесправна и зависела от доброй воли деда или дяди Кристиана.
Дверь негромко скрипнула, но не успела отвориться, как Тихон выгнул спину и угрожающе зашипел… Андрюс весь напрягся, перстень в его ладони мгновенно стал горячим: на пороге появился дядя, собственной персоной.
Пока цирюльник Кристиан ломал голову, как бы избавиться от опостылевшего племянника, который грозил его благополучию, тот, оказывается уже надёжно укрепился в своей столярной мастерской. Андрюс возвращался домой оживлённым и бодрым, с сёстрами был ласков, с дедом и родителями – почтителен. Ему, Кристиану, мальчишка сухо кланялся, на вопросы, что там да как в обучении, отвечал холодно и скупо. Вишь, осмелел поганец! Кристиан ещё не до конца осознал пришедшую в голову мысль, но в продолжение нескольких дней думал всё об одном и том же.
Андрюса надо убирать из дому – и не когда-нибудь, а сейчас. Вот вчера, к примеру, старик-отец, как с ним часто бывало, обозлился на полоумного зятя Йонаса, завопил, ногами затопал, так что бабы и девки со страху обмерли. И Андрюс, щенок сопливый, взял Йонаса под руку, и с ласковыми словами: «Пойдёмте, батюшка» вывел того из столовой. А через мгновение вернулся, и учтиво, но решительно попросил деда быть к отцу снисходительным в его болезни, не обижать хворого попусту, да мать с сёстрами зря не пугать, а то, мол, им и так многое пережить пришлось.
Кристиан-цирюльник таращил глаза на старика и с удовольствием ожидал грома-молний; до приезда сестриного семейства ему с женой тут и меньшее не спускали. Однако дед не только не застучал кулаком и палкой на внука не замахнулся, но даже и вздохнул, будто виновато, ответил: «Ну, ну, это я так – уж не обижайтесь на старика». А вскоре, как ни в чём не бывало, позвал Андрюса с Йонасом и Кристиана выпить по стаканчику крепкого вина у камина… Андрюс вежливо отказался, а Кристиан кипел от возмущения: его-то, родного сына, ехидный старикан в последнюю очередь догадался позвать!
В голове цирюльника складывался стройный план: племянника надо из дома гнать не как-нибудь, а с позором: чтобы ни мать, ни сёстры слова сказать не посмели в его защиту. А вот в глазах старика нужно остаться чистым, безгрешным да лишь о чести семьи радеющим – тот если что худое заподозрит, то как раз его, Кристиана-то, и выставит.
Дождавшись, когда Андрюс, Иева и Ядвига уйдут со двора, Кристиан неслышно проскользнул в комнатушку племянников. Он, не колеблясь, решил использовать один из старинных серебряных наручей собственной супруги, заранее наказав ей, чтобы не вздумала поднимать крик раньше времени. Куда лучше спрятать украшение? Серебряный обод был массивным и довольно заметным. Вечером жена сделает вид, что хватилась, начнут они искать – и дело сделано!
Чтобы дело смотрелось правдоподобно, Кристиан не стал класть наруч под лавку или сундук: не поверят, что кто-то так глупо краденое прятать