Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 2. Максим Камерер
народ поинтересовался-мол, как у них там все. В интимном плане. При такой разнице в габаритах.
– А мы это на табуретке делаем!
– ?
– Ну ставлю мелкого на табуретку и вперед!
– А зачем?
– Для контрацепции.
– ?!
– А как вижу, что глаза закатывает, я из под него табуретку вышибаю!
…
Летом братва с Левой и Валей поехала на юга. Опять Турция. На пляже братве стало скучно. Взяли в аренду катер. Покатались на банане. Не. Все равно скучно.
Лева полез в воду. Стоит, ежится, яйца полощет. Митя задумывает очередную пакость.
Один злодей отвлекает Леву разговорами. Второй, плывя под водой, аккуратно окружает жертву петлей от троса, что крепится к катеру. Есть! Ничего не подозревающий Лев находится в центре петли. В мутной воде веревку не видно. На старт! Катер срывается с места.
Петля захлестывает Левину тушку и весь пляж наслаждается зрелищем визжащего Левы, что на дикой скорости летит за катером. «Охота на крокодила на живца» в чистом виде. Братва катается по песку. Митя врубает в магнитофоне заранее припасенную кассету с «Хавой Нагилой». На весь пляж.
И тут встает Валя. В ярости. ЕЕ МАЛЕНЬКОГО ОБИДЕЛИ?!!! ПИЗДЕЦ ВАМ, ТВАРИ!!!
Первые двое юмористов словили нокаут, даже не перестав веселиться. Так и лежали в отключке, счастливо улыбаясь. Остальные бросились врассыпную. С разным успехом.
Подобная медведице, Валентина умудрилась догнать и опиздюлить половину сообщества. Шобла с перепугу скакала по пляжу, снося зонтики и шезлонги. Все это под «Хаву нагилу», что придавала происходящему вид некоего обрядового танца. Под эту зажигательную мелодию даже пизды получаешь как-то ритмично, вприсядку. Очевидцы утверждали, что это было эпический перепляс. Разгневанная амазонка, пританцовывая, устроила Калидонскую охоту на братьев Диоскуров. Разнесла весь пляж. Гнала братву полкилометра.
Говорят, в том отеле турки больше не поднимали вопрос, почему, мол, вы, русские своих баб распустили.
Еле утихомирили. Сообразительный Митяй приволок Леву, тот еле-еле оторвал ее пальцы от шеи хрипящего Толи. Следы ее рук на Толиной вые остались на месяц.
Братва охала и морщилась до конца отпуска. Но Леву с тех пор никто не обижал.
Кроме жены.
Веселый разбойник
Пуритане часто зовут меня бандитом. Ошибочно, кстати. Впрочем, их обвинения схожи по информативной наполненности с воплями приподъездных старух.
А там «убийцей Кирова» и «врагом народа» можно было стать за ненадетый пионерский галстук, ежели у конвойной бабки желчь разыгралась.
На самом деле к силовым попрошайкам я относился крайне негативно. Деятельно недолюбливал. То есть, если открывалась возможность безнаказанно подставить босяка под молотки, то никогда не отказывал себе в таком удовольствии. Выходил из образа порядочного человека ибо тот, как известно:
1. Ради малой выгоды большой гадости не сделает.
2. Если и делает гадости, то без удовольствия.
Я же,