Юношество, зрелость и прочее. Вадим Федоров
выдохнул «есть», развернулся и вышел из каптёрки.
– Товарищ лейтенант, – миролюбиво начал я, – ну что вы из-за пустяка так волнуетесь?
– Вы используете личный состав в личных целях, – отчеканил замполит.
– Хорошо, – так же миролюбиво продолжил я, – две недели назад у ротного сгорела проводка в квартире. Я с бойцом из второго взвода там целый день проторчал. Всё починили. И никто про личные цели ничего не говорил. Наоборот. Все были довольны. У ротного новая проводка. Мы от службы отдохнули. А какие пирожки жена ротного печёт! Пальчики оближешь.
И я блаженно улыбнулся, вспомнив вкус горячего повидла.
– Дорасти вначале до ротного, сопляк, – прошипел замполит, – тогда и поговорим.
– Зачем мне куда-то расти? – удивился я. – Я через несколько месяцев домой поеду.
– Поедешь, но без альбома, – сказал замполит.
– Послушай, Фадин, – я тоже перешёл на ты, – у нас разница два года. Чего ты тут из себя начальника корчишь? То, что у тебя на погонах две звёздочки, а у меня две полоски? Ну и что? Зачем из мухи слона раздувать?
– На вы ко мне обращаться надо, и не по фамилии, а по званию, – сказал замполит.
И тут моё терпение кончилось. Я подошёл вплотную к Фадину. Он отступил на шаг назад.
– Товарищ лейтенант, – отчеканил я, – идите на…
И я послал нашего замполита по матушке. Тот мгновенно побледнел. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Но не успел.
– Ещё слово, и я вам морду набью, товарищ лейтенант, всего-навсего, – пообещал я вполголоса.
Фадин подавился несказанными словами, развернулся и выскочил из каптёрки. Позже выяснилось, что он побежал жаловаться.
Едва я успел спрятать свой дембельский альбом, как меня вызвали. К ротному, к майору Васильеву.
Я прибыл. Доложил о том, что прибыл. В комнате, кроме ротного, были Фадин, старшина и мой командир взвода.
Майор Васильев был краток.
– Ты, Фёдоров, совсем охренел, – сказал он, – хамишь, про какую-то сгоревшую проводку рассказываешь. Угрожаешь замполиту физической расправой.
– Виноват, товарищ майор, – громко и по слогам отрапортовал я.
– Виноват, – кивнул Васильев, – ещё как виноват. Сержантский состав у нас совсем уже от рук отбился. Один на зарядке с магнитофоном бегает. Второй вот матом офицеров обкладывает. Двое суток ареста.
– Есть двое суток ареста, – так же громко проорал я.
Стоящий в углу комнаты старшина крякнул.
– А за что ему арест выписывать? – спросил он. – За мат или за угрозу замполиту?
– Да вы с ума сошли, – ротный аж поперхнулся, – нас за такую формулировку самих на двое суток упекут. Запиши: за нарушение формы одежды. Вон, верхний крючок у него на хэбэшке расстёгнут. Не по уставу.
Вот так я нежданно-негаданно получил первый и последний раз в жизни двое суток ареста.
– Там постельного белья нет, – предупредил меня старшина, когда мы остались одни, –