Полумрак. Алексей Котаев
за скалу.
Кабина вылетела снизу и остановилась в положенном ей месте. Двери на всех площадках открылись и люди начали забивать в и без того полные купе. Лифт юркнул вверх, оставив чернеющую дыру шахты.
– Мам, – раздался голос ребенка, прижатого к сетчатому ограждению пропасти. – а что там, внизу?
– Там тоже живут люди, – буркнул недовольный голос уставшей женщины.
– А под ними? На самом дне?
– Там тоже люди…
Ни хрена там нет людей! На самом дне – вода. Я тоже, когда мелкий был, допытывал батю такими вопросам. И он ведь не поленился – свозил меня. Посмотреть на это отвратительное и пугающее зрелище. То, что я там увидел, тронуло мое детское сердце так сильно, что эта вода, в бесконечно глубокой яме, снится мне в кошмарах до сих пор.
На самом дне жилых районов царит мрак. Лифт доходит до последнего этажа и едва касается затопленной шахты, оставляя мелкую рябь на черной воде. Там, внизу, под водой, нет даже привычного света, что висит в шахте каждые десять метров. Я помню, что, когда кабина скользнула вверх и дала разглядеть воду, я почувствовал ужас. Всем своим сердцем.
Тысяча метров вверх. И почти столько же – вниз. Я тогда и представить не мог, насколько это много. Даже сейчас не могу. Но под толщей черной воды скрывалась такая глубина, до которой человек никогда не смог бы добраться. Этот участок города был затоплен многие века назад, и уже давно оброс легендами и мифами. Эта, даже не основная, шахта, функционирует лишь на половину. Канаты давно укорочены и система работает исправно, но вниз она больше не ездит. Под воду не ездит.
Помню, как противовес плюхнулся в воду, разбросав черные мрачные брызги протухшей воды. Я до сих пор не могу отмыться от них. Я тогда даже уровень разглядеть не в силах был. Чувствовал, что холодно, а почему – даже не думал. Отца тоже это донимало, но он держался лучше, чем я. А потом мы сели в прибывшую кабину, оказавшись над бесконечной затопленной шахтой и я подумал: «Если канат порвется, как долго мы будет идти на дно? Мы ведь точно до этого не доживем»
Мне тогда было лет семь, может восемь. Я больше ничего в жизни так не боялся, как этого затопленного куска шахты.
– Эй, – кто-то аккуратно дотронулся до моего плеча. – Ты запачкался.
Усатый дед ткнул пальцем на мое предплечье, и в тесноте человеческих масс я кое как поднял руку к своему лицу. Я тут же оглянулся, потому что это было странно. Время от времени меня кто-то пачкает в этой толпе. Именно по утрам. На руке затертая полоска черного мазута или еще какой пакости. Я спустил рукав, чтобы тоже никого не запачкать.
– Спасибо… – отвесил я, но усатый дед что-то буркнул и начал расталкивать людей, пробираясь к второму ярусу посадочной платформы.
Зачем я вспомнил про этот затопленный участок? Ну вот зачем? Я забрался в купе и голову вновь прошибла боль, от осознания, что под моими ногами не только тысяча метров высоты, но и тысяча метров глубины, непроглядной воды, что сочилась в шахту многие века. Ком