Необоримая стена. Михаил Якушев
То, что тащить шестьдесят килограммов помимо другого необходимого снаряжения и оружия для двух полуживых солдат было очень тяжело и вряд ли стоило, даже не пришло ему в голову. Он, посмотрев несколько минут на лежащие перед ним безжизненные закопченные и выпачканные в земле части миномета, отправился искать вьюки. Найдя их неподалеку, как ни странно, в целости и сохранности, он быстро, почти машинально, завьючил миномет, как неоднократно делал это на ученьях, получая отличные оценки. Только уложив прицел в футляр, из которого предварительно высыпал горсти две земли, и щелкнув патефонным замком, он, наконец, поднялся над всей этой грудой металла и задумался. Он колебался: стоит ли брать все это, и смогут ли они с Карпенко дотащить столько до своих. Но он прекрасно помнил, как Сурков вывел их из окружения после первого боя, сохранив минометы, а он всегда стремился походить на своего командира.
Пока он пребывал в задумчивости, Карпенко опять отличился, притащив чей-то вещмешок с прекрасно сохранившимся сухим пайком. Он поставил его на землю возле кучи собранного полезного снаряжения и стал развязывать, выведя тем самым Костю из состояния размышлений. Глядя на банку тушенки и сухари, извлекаемые Карпенко из вещмешка, Костя почувствовал в животе движение кишок и услышал их недовольное урчание. Он вспомнил, что не ел уже часов восемь и решил прервать сборы, чтобы «заморить червячка».
Первым желанием было проглотить все, что доставал Карпенко, но, подумав, Костя решил не отдаваться целиком голоду, а поэкономить содержимое вещмешка. Неизвестно сколько еще придется идти до своих, а в деревнях уже так свободно не подхарчишься – там немцы.
Бросив в рот последний осколок выделенного на обед сухаря, Костя вдруг почувствовал, что время, выделенное ему свыше для того, чтобы «оклематься» после чудесного воскрешения, подходит к концу. Внутри его будто зазвенел противный электрический звонок, воспаляя сначала спинной, а затем и, немного расслабившийся, головной мозг.
Первой реакцией на это было: дожевать спокойно «сухпай», посидеть полчасика, да и пойти догонять своих, но звонок гудел с каким-то отчаянным надрывом, пока, наконец, не подкинул Костю с земли.
– Опасность! – кольнула его тревожная мысль. – Быстрее.
Свистящим из-за вылетевшего изо рта сухаря шепотом бросил он Карпенко и тут же заткнул ему рот, так как тот хотел что-то проорать в ответ.
Быстро завязав вещмешок, он жестом показал Карпенко на винтовки, предварительно тоже жестом и умоляющей физиономией, попросив того не шуметь, а лучше вообще помолчать.
Костя прислушался. Ничего не было слышно, но он чувствовал, что из-за холма к ним приближается опасность. Схватив винтовку, он кинулся на вершину холма. Через минуту он был уже наверху и осматривался. В полукилометре от своего наблюдательного пункта, он заметил группу немецких солдат, человек десять, направляющуюся, судя по всему, к его батарее.
– Минут через десять они будут здесь. – прикинул Костя, «катясь» обратно с холма.
Карпенко,