Солнечный меч. Шанжан Тряпье
хорошо, и начал сам складывать слова вместе. Я запомнил фразы, которые он часто произносил неизменными, слова приветствия и прощания, слова благодарности и просьбы. У меня не получалось произносить всё в точности так, как говорил он, но коль скоро он понимал меня, значит всё было в порядке.
Изредка к нам подходил тот человек, которого я определил как вождя этого народа. Он смотрел на меня, спрашивал моего стража о чём-то, выслушивал его ответ и уходил. Он был тут главным, и именно он определял, в какую сторону двигаться. Я не знаю, как он определял верную дорогу в песках, ибо когда я смотрел на них, они казались мне равномерными и однообразными, его же взгляду пустыня определённо показывала нечто такое, что скрывалось от меня. Возможно, ночами он ориентировался по звёздам.
Путь наш закончился, когда мы достигли оазиса. Так называлось то место, где посреди пустыни была вода. Были источники и колодцы, и там были шатры намного большие, чем те, которые раскрывали в пустыне. И там было множество людей, и много детей и женщин.
Я растерялся, увидев всё это, и стоял, не зная, куда себя девать, пока те люди, что оставались в селении, приветствовали тех, кто пришёл с караваном. Многие снова смотрели на меня и говорили обо мне, но одновременно звучало столько слов, что я не мог разобрать, что именно они говорили. Откуда-то возник мой спутник и потянул меня в самую гущу толпы.
Он привёл меня к колодцу, у которого мылись мужчины, скинув все свои одежды. Они смеялись и шутили, но я мало понимал в их речах. Их обнажённые тела были цвета расплавленной карамели, тогда как моё тело было светлее, чем белый песок кругом. Их волосы были черны, как ночь и вились кудрями и волнами, тогда как мои были цветом и прямизной подобны соломе. У них были сверкающие тёмные глаза и брови, словно нарисованные углём, тогда как я, заглянув в воду, увидел глаза цвета блёклого полуденного неба над пустыней и выжженные брови. Я не был похож на них, как ночь не похожа на день.
Вымыв своё тело от песка, я надел принесённые мне чистые одежды. Они отличались от тех, что мне давали в пути, и я долго не мог понять, как их уложить на своём теле, и как двигаться в них. Одежда была мала мне, я видел, что все мужчины кругом одеваются в подобные вещи, перевязывая их поясами, и накручивают на головы полосы ткани, и перехватывают тесёмками рукава, помогая друг другу.
Мальчик, который прислуживал мне, не мог дотянуться до моей головы, чтобы помочь мне с головной повязкой, и знаками показал мне, чтобы я опустился на колени. Он долго не мог понять, почему я не делаю этого, но по какой-то причине я не мог встать на колени, хотя ничего не мешало мне. Наконец, он поднялся на каменную скамью у края колодца, и повязал мою голову примерно так же, как у всех мужчин. Чтобы завязать мне рукава, ему пришлось связать тесёмки по две, потому что длины их не хватило. Длины рукавов тоже не хватало, чтобы прикрыть мои запястья.
После этого меня отвели в большой шатёр, где я сел среди воинов на ковры. Прислужники подавали непривычную еду в мисках. Я посмотрел, как справляются