Куджо. Стивен Кинг
насмешливо высунутый язык.
В тысяча девятсот сорок четвертом году, когда Гэри Педье было двадцать, он в одиночку захватил немецкую огневую точку во Франции, а потом с шестью пулевыми ранениями десять миль топал в рядах своего взвода, прежде чем лишился сознания. За этот подвиг он был представлен к высшей награде – кресту «За боевые заслуги». В шестьдесят восьмом он рассказал Бадди Торджесону, что выкинул медаль в мусорку. Бадди был шокирован, особенно когда Гэри пояснил, что сперва он пытался утопить ее в унитазе, но она не пролезала в дыру.
Но местные хиппи восприняли этот его поступок с восхищением. Летом шестьдесят восьмого многие из них проводили каникулы в Озерном краю перед возвращением в колледжи, где им предстояло вновь изощряться в акциях протеста.
Когда Гэри поведал о своем поступке Бадди Торджесону, работавшему на станции «Эссо» в Касл-Фолле, сообщение об этом перекочевало на страницы местной газеты. Репортеры превратили очередное проявление пьяного бреда Гэри в антивоенный акт, и все хиппи тут же устремились к Гэри, чтобы выразить ему свой восторг.
Гэри показывал им всем только один предмет – свой «винчестер». Он велел им убираться с его территории, обзывал шайкой волосатых говнюков и грозил размазать их кишки от Касл-Рока до самого Фрайбурга. В конце концов они оставили свои попытки, и история постепенно забылась.
Одна из немецких пуль угодила Гэри в правое яйцо; медики соскребли его остатки с подштанников героя. Он не раз говорил Джо Кэмберу, что ему на это начхать. Его выписали в феврале сорок пятого года из госпиталя в Париже с восьмидесятипроцентной пенсией по инвалидности и с золотой побрякушкой на шее. Благодарный город чествовал его Четвертого июля того же года, когда ему был уже двадцать один год, он получил право избирать и быть избранным, и его волосы поседели у корней. Растроганные отцы города освободили его от налога на жилье, и это было хорошо, иначе он потерял бы его уже лет двадцать назад. Морфий, к которому он сперва пристрастился, сменился затем более дешевым спиртным, и никто не мешал ему убивать себя медленно и со всей возможной приятностью.
Теперь, в восьмидесятом, ему было пятьдесят шесть. Он совсем поседел и выносил общество только трех живых существ: Джо Кэмбера, его сына Бретта и их громадного сенбернара Куджо.
Он уселся поудобнее, едва не опрокинув стол, и отхлебнул еще глоток из стакана, позаимствованного в «Макдоналдсе». На стакане была изображена какая-то зверушка ядовито-красного цвета по имени Улыбка. Гэри часто заходил в «Макдоналдс» за дешевыми гамбургерами, а на картинки ему было начхать, будь то Улыбка или чертов Рональд Макдоналд.
Слева от него из травы показалось что-то большое, и в следующее мгновение оттуда вышел Куджо. Увидев Гэри, он приветливо гавкнул и застыл, виляя хвостом.
– Куджо, старый сукин сын, – сказал Гэри. Он отставил стакан и стал рыться в карманах в поисках собачьих бисквитов, которые он всегда держал для Куджо – чертовски хорошего пса.
Он