Ледяной лес. Ха Чиын
мы с Тристаном пришли проводить его. Антонио на прощание неловко протянул руку, но Тристан тут же заключил друга в крепкие объятия. На лице Баэля читалось замешательство. Меня одолевали сомнения, я не знал, что сказать, но Баэль опередил меня:
– Смотри, если к моему возвращению не улучшишь свои навыки, выгоню из трио.
Без промедления он сел в экипаж, и скоро повозка исчезла вдали. Мы смотрели ему вслед, но Баэль так ни разу и не выглянул из окна.
– Вот и все, он уехал.
– Да, уехал.
Еще какое-то время мы стояли неподвижно, вглядываясь в темноту. Тристан покачал головой:
– Не понимаю. Эден – сердце музыкального мира. Люди отовсюду приезжают на выступления Баэля. Зачем нужны эти гастроли?
– Наверное, он надеется найти того самого человека. Раз в Эдене не смог.
Я заметил недоумение во взгляде Тристана.
– Того самого человека? Кого это?
– Разве Баэль тебе не говорил?
– Думаешь, Антонио хочет найти даму сердца?
Я был уверен, что Тристану известно о заветной мечте Баэля. Но, похоже, он ничего не знал. Это так обрадовало меня, что я поспешил перевести тему, чтобы сохранить тайну, которую Антонио доверил лишь мне.
В душе теплилась надежда, что Баэль вернется через три года, чтобы участвовать в очередном конкурсе на титул де Моцерто. Когда-то он шутя обронил, что, пока жив, ни за что не расстанется со своим титулом.
В ожидании его возвращения я почти не вставал из-за фортепиано, оттачивая свои навыки. Моя игра день ото дня становилась все лучше, но это никак не помогало в написании музыки. Как бы я ни старался, у меня выходила лишь стайка звуков, которые в сравнении с мелодиями Баэля казались ничтожными.
Желание непременно продемонстрировать Баэлю что-то стоящее стало давить так сильно, что меня поглотила трясина разъедающей тоски. Я забросил фортепиано, перестал выступать на музыкальных вечерах, заперся в четырех стенах. Матушка без конца отчитывала меня, отказываясь верить, что я стал таким жалким.
– Антонио Баэль, этот мальчишка без роду без племени, разъезжает по городам, а чем занимаешься ты, мой дорогой? Билеты на его концерты перепродаются на черном рынке в десятки раз дороже. Аристократы по всей стране готовы выкладывать деньги за возможность его услышать, все называют его бессменным де Моцерто. А что ты? С твоей помощью этот неблагодарный оборванец взлетает все выше и выше. А тебя это, видимо, устраивает.
Ежедневные выволочки от матери и вести о Баэле вгоняли в депрессию. Конечно, я должен был радоваться успехам друга, но почему-то не мог, постоянно сравнивая себя с ним. Куда мне до него, я даже на роль аккомпаниатора не гожусь. Теперь мечта стать его истинным ценителем вызывала лишь отвращение. Впервые мне захотелось вычеркнуть Баэля из своей жизни.
– Я думал, что ты занят музыкой, а, оказывается, ты сидишь без дела в четырех стенах! – Громкий голос нарушил мое одиночество, когда я бесцельно бродил по саду.
– Тристан?
– Ты