Парижские тайны. Эжен Сю
вы тоже расскажете нам о себе, приятель? – спросил Поножовщик.
– Да, я начну первый.
– Мастер по раскраске вееров, – проговорила Певунья, – какое хорошее ремесло.
– А сколько вы получаете за свои веера? – спросил Поножовщик.
– Я работаю сдельно, – ответил Родольф. – Если повезет, выколачиваю четыре, а то и пять франков в день, но это летом, когда долго бывает светло.
– И вы часто погуливаете, бездельник?
– Да, когда я при деньгах, то трачу немало: во-первых, шесть су за ночь в меблированной комнате.
– Я не ослышался, монсеньор… вы платите шесть су за ночь! – проговорил Поножовщик, прикладывая руку к шапке.
Обращенье «монсеньор», прозвучавшее иронически в устах Поножовщика, заставило улыбнуться Родольфа.
– Да, я люблю удобства и чистоту, – продолжал он.
– Поглядите на этого пэра, на этого банкира, на этого богача! – вскричал Поножовщик. – Он платит шесть су за ночлег!
– Кроме того, – продолжал Родольф, – я трачу четыре су на табак, выходит уже десять су; четыре су – за завтрак, четырнадцать-пятнадцать су – за обед, одно или два су за водку, словом, около тридцати су в день. Мне не приходится работать всю неделю напролет: в свободное время я кучу.
– А ваша семья? – спросила Певунья.
– Мои родители умерли от холеры.
– А кем они были? – спросила Певунья.
– Старьевщиками, торговали старым тряпьем на Главном рынке.
– И за сколько вы продали их дело? – спросил Поножовщик.
– Я был тогда слишком молод, все продал мой опекун. Когда я стал совершеннолетним, мне еще пришлось вернуть ему тридцать франков… Вот и все мое наследство.
– А на кого же вы работаете?
– Мою обезьяну[26] зовут Борель с улицы Бурдонне. Болван и притом груб; вороват и скуп. Ему легче потерять глаз, чем расплатиться со своими работниками. Таковы его приметы. Если он заблудится, не разыскивайте его, пропади он пропадом. Я учился у него своему ремеслу с пятнадцати лет; в армии я не служил: вытянул счастливый номер. Живу я в старом еврейском квартале, в комнате на пятом этаже, окнами на улицу; зовут меня Родольф Дюран… Вот и вся моя история.
– А теперь твой черед, Певунья, – сказал Поножовщик, – свою историю я оставлю на закуску.
Глава III. История Певуньи
– Начнем с самого начала, – сказал Поножовщик.
– Да… с твоих родителей! – подхватил Родольф.
– Я их не знаю… – ответила Лилия-Мария.
– Как так? – вырвалось у Поножовщика.
– Я о них слыхом не слыхала. Меня нашли в капусте, как говорят маленьким детям.
– Ну и ну! Выходит, Певунья, мы с тобой из одного семейства!..
– У тебя тоже не было дома, Поножовщик?
– Я сирота, и дом мой – парижские улицы, как, верно, и у тебя, дочка.
– А кто же воспитал тебя, Певунья? – спросил Родольф.
– Сама не знаю, сударь… Сколько я себя помню, кажется, мне было
Хозяина.