Снег в апреле. Розамунда Пилчер
лицо предстало перед ней почти перевернутым. Очень необычный ракурс.
– А который теперь час?
Хью посмотрел на часы:
– Одиннадцать. Ты не слишком устала?
Ответить она не успела: Дайана услышала их разговор и, оторвавшись от своего гобелена, скомандовала:
– Давайте, давайте, марш отсюда оба!
– Куда это они собрались? – спросила Элейн.
– В «Арабеллу». Небольшой клуб, в котором состоит Хью.
– Звучит интригующе…
Элейн посмотрела на Хью с видом завсегдатая лучших лондонских ночных клубов.
Хью и Кэролайн извинились, пожелали всем доброй ночи и вышли. Кэролайн пошла наверх, чтобы захватить плащ и поправить прическу. У двери Джоди она остановилась, но свет в его комнате не горел, и оттуда не доносилось ни звука, поэтому она решила не беспокоить брата и спустилась к ожидавшему ее в вестибюле Хью. Он открыл перед ней дверь, они вышли в теплую темноту ветреной ночи и двинулись по тротуару туда, где Хью оставил машину; развернувшись на площади, выехали на Кенсингтон-Хай-стрит, и сквозь мчащиеся по ветру рваные облачка Кэролайн увидела тоненький серпик луны. Деревья в парке качали голыми ветвями; оранжевое сияние города отражалось в небе, и Кэролайн опустила стекло, позволив прохладному встречному ветру трепать ее волосы. Она подумала, что в такую ночь лучше всего было бы брести где-нибудь за городом по неосвещенным дорогам, в неверном свете ночного светила, и слушать, как шелестит ветер в ветвях деревьев.
Она вздохнула.
– Ну а теперь что такое? – спросил Хью.
– Ты о чем?
– Опять вздыхаешь. Будто с тобой что-то стряслось.
– Пустяки.
После паузы Хью спросил:
– Все в порядке? Тебя что-то беспокоит?
– Нет.
Да и о чем ей беспокоиться, в конце-то концов? Не о чем. Но с другой стороны… Она, например, почему-то постоянно плохо себя чувствовала. Интересно, думала она, почему с Хью нельзя говорить об этом? Наверное, потому, что сам он всегда здоров и в прекрасной форме. Полный сил, деятельный, энергичный и, похоже, никогда не устает. Так или иначе, быть нездоровой скучно и тем более скучно говорить об этом.
Молчание затягивалось. Наконец, пока они стояли на перекрестке и ждали, когда загорится зеленый свет, Хью заговорил:
– Ландстромы очень приятные люди.
– Да. Я рассказывала мистеру Ландстрому про Энгуса, и он меня слушал.
– А чего еще ты ожидала от него?
– Наверное, того, что делают все остальные. Изображают потрясение, ужас, восхищение или просто меняют тему. Дайана, например, терпеть не может говорить об Энгусе. Думаю, это потому, что он был ее единственной неудачей. И остается до сих пор, – добавила она.
– Потому что он не поехал с вами в Лондон, ты это хочешь сказать?
– Да, и не стал учиться на бухгалтера или еще на кого-нибудь, уж не знаю, кого она из него хотела вылепить. Он выбрал то, что было интересно ему самому.
– Рискуя услышать обвинение в том, что я принимаю сторону Дайаны в данном споре, я все-таки скажу,