Книга Тайных Знаний. Премия им. К. Кастанеды. Игра в Иную Реальность. Александра Крючкова
простите, я не шучу. У меня инсульт был, я ничего почти не помню… Увидел Вас, и мне показалось, что мы где-то встречались. Кто Вы? Как Вас зовут? Подскажите, пожалуйста.
– Русик… Я – Алиса.
– Алиса… Какое необычное имя! Глаза помню. А я тут друга жду. У меня ночью самолёт. Я теперь далеко-далеко работаю. В инвестиционной компании. Директором. Может быть, Вы пока посидите со мной? Попьём кофе?
Чёрный Ящик Памяти вскрылся. Он всегда вскрывается в такие моменты. Я обычно стараюсь держать его под замком. Пытаюсь научиться жить здесь и сейчас…
– Мы работали с тобой, Русик, и были на «ты». Помнишь Брата?
– Брата? А… да! Помню! А кем ты тогда там работала?
– Какая теперь разница?
– Слушай, Алис, я, кажется, начинаю вспоминать. Ты – как привет из Прошлой Жизни! Это ты писала стихи?! Боже мой… А куда ты тогда должна была улететь рано утром, когда я тебя на кортеже с мигалками сопровождал в аэропорт?
– Наверное, в отпуск, – сказала я, улыбнувшись.
– Нет, это была командировка в Италию, ты часто ездила с Братом!
Я точно помнила, что тогда улетала в Швейцарию, но не стала спорить.
– Расскажи о себе, Алис, столько ж лет прошло!
Я что-то ему рассказывала. Потом он мне. Русик совсем не изменился. Всё тот же характер, те же речи и поступки…
– Знаешь, Алис, когда ты сначала говорила, ты была как чужая, никаких эмоций. А когда мы вспоминали про ту нашу работу, про Брата, у тебя глаза светились. Ностальгия, да?
– Нельзя жить Прошлым, Русик. Это неправильно, правда.
– Вот поэтому у меня его и отняли, – задумчиво произнёс он.
***
Вечером я смотрела теперь уже второй ТВ-фильм про РАМ, и видела родные лица в зале, и смеялась, и плакала. Мы все – её Ученики и… дети. На экране – Ирина из Казани. Ей 36 лет. Двое детей – девочка и мальчик, сыну – шесть, дочь – старшеклассница. У Ирины – четвёртая, неоперабельная стадия рака, что выяснилось незадолго до семинара. Она расположила свой коврик рядом с моим, я ещё тогда подумала: может быть, смогу что-то для неё сделать, чем-то помочь. В перерыве мы разговорились, и я спросила, нашла ли Ира причину болезни.
– Да, Алис, у меня неправильное отношение к детям. Но я поеду к Матроне, и произойдёт чудо! Она меня вылечит, у меня всё сразу пройдёт! Вот увидишь!
– А что значит неправильное?
– Я их ругаю. Особенно дочь. За то, что она, вместо того чтобы уроки делать, читает любовные романы.
– Просто ругаешь?
– Да… Представь: захожу к ней в комнату в полной уверенности, что она учит историю, а у неё на коленках – любовный роман! И я начинаю ругаться, ведь у неё скоро экзамены, а она всякой ерундой занимается! Потом, конечно, мы миримся. И я знаю, что нельзя ругаться, но…
Я смотрела в её огромные карие глаза и прекрасно понимала, что причина – совсем не в озвученном. Большинство детей пытается увильнуть от выполнения домашнего задания, и практически все родители ругают их за это. Если бы озвученная причина