Пророк. Дэн Райт
оказался внизу. Помню только пристальные взгляды упырей вокруг. Но я проскочил мимо них, как молния (остаётся только надеяться, что всё было именно так, и вместо этого я не полз на четвереньках, пуская слюни на грязный пол). Так или иначе я оказался на финишной прямой – в тёмном коридоре – скользил по стенке плечом, а пролёт, зараза, то удлинялся, то сокращался – из-за этого невозможно было понять, когда он подойдет к концу. Когда же я всё-таки почти добрался, вижу – по лестнице кто-то спускается, быстро перебирая ногами в модных ботинках. Угадайте, кто? Правильно, Нельсон. Как только он спрыгивает с последних ступенек и замечает меня, он с идиотской ухмылкой спрашивает:
– Эй, браток, ты чё?
Помню, я повис у него на пиджаке и тыкал пальцем в глубь качающегося коридора, пытаясь хоть что-то внятное сказать. Но ничего не получалось. А Нельс с безумной улыбкой на лице:
– Ну тебя и торчит, братан! У тебя рожа бледная, как жопа старика!
Вот придурок. Я поднял на этого имбецила глаза, и тут же отскочил на пару метров – зрачки и радужки у него были абсолютно белые, как будто неоперабельная катаракта на глазах. А на роже светилась всё та же широченная улыбка, как у гребаного клоуна:
– Что? Совсем переклинило, да?
А сам ехидный смех не может сдержать. Это самое херовое в бэд-трипе: тебе хуево – а всем вокруг капец как смешно. Я еле связывал между собой слова:
– Нельс… у тебя с глазами что-то…
Так он чуть от смеха не заорал:
– Ты бы видел свои, братан!
Этот полудурок ржал, не затыкался:
– Ты похож на обдолбанного маньяка!
Он еле стоял на ногах, и, чтобы удержаться, навалился на стенку справа от себя:
– Видок просто убойный! Как у херого Мэнсона, ёб твою мать!
Не переставая ржать, Нельсон скатился по стене прямо на ступеньки и стал растекаться по ним.
А меня по-прежнему трясло. Я стоял и думал: что происходит, твою мать? Но тут за моей спиной раздался грохот – это было цоканье каблуков вперемешку с эхом тех самых ударов. Я оцепенел. Чувствовал, как звуки за спиной становятся оглушительней и ближе. И с каждым разом они всё сильнее врезались мне в мозг. Очень скоро этот грохот затмил даже истерический смех друга-идиота, катающегося по грязным ступеням спиной. Это цоканье казалось мне шагами рока, который неумолимо приближается ко мне. И всё же я переборол чувство страха и обернулся через плечо.
В глубине невообразимо длинного прохода вышагивала официантка-дьяволица: у неё были рога, а в руке она крутила хвост. Во мраке коридора от неё оставались лишь очертания фигуры, глаза и губы, полыхающие огнём. Выглядело это по-настоящему жутко: она… её шаги… удары тугого баса и истерический хохот – мне снова стало не по себе…
Не помню, как я взлетел по лестнице. Помню только голос за спиной:
– Езжай домой! Выспись, придурок!
И смех.
Я пришёл в себя уже на улице и сходу