Легион: Возмездие. Освобождение. Земля предков. Александр Прозоров
чуть раньше.
«Нужно раздобыть денег, чтобы не попасться по-глупому на грабеже, – решил Федор, вспомнив о предстоящем контакте с “резидентом” Гасдрубала в квартале менял, – не стоит из-за такой ерунды, как деньги, ставить под угрозу всю операцию».
– Значит, вам сегодня ночевать негде, – кивнул с пониманием Федор, – ну а у Ксенбала я не спрашиваю. В военный порт возвращаться не стоит. Придется всем вместе еще раз использовать то убежище, где ночевали мы. Там было спокойно. Ну а утром, как отдохнем, я решу, где разместить группы на долгий срок. Нам нужны надежные убежища.
Чайка показал на карте примерное расположение сарая и, вздохнув, добавил:
– После выполнения первого задания все собираемся здесь. Место тихое.
Лучше он пока ничего предложить не мог, но надеялся, что все пройдет гладко, а уж завтра он что-нибудь придумает. Пока же этот сарай не вызывал у него подозрений.
– Все, – закончил он совещание, глядя на угли почти погасшего костра, – расходимся.
Федор пока не стал посвящать всех в последнюю часть своего плана, которую считал главной, – найти и освободить Юлию с Бодастартом. Он не посвятил в нее даже Гасдрубала, но именно для достижения этой цели он и затеял игру со смертью.
Глава двенадцатая
Новый поход
Ларин резко натянул поводья коня, едва не подняв его на дыбы, и, махнув рукой, указал своему сотнику на правый край сражения, где «костобоки[3]», дрогнув под яростным натиском скифов, отступали.
– Инисмей, бери свою сотню и скачи туда, – крикнул Леха, задыхавшийся от бешеной скачки и уставший от сражения, которое шло под стенами Ольвии уже много часов с самого рассвета, – мы должны разбить их сегодня во что бы то ни стало.
Когда сотник, издав боевой клич, ускакал в указанном направлении вместе со своими людьми, доспехи которых блестели на солнце, как рыбья чешуя, внимание Ларина привлекло другое внезапное передвижение конных масс. Остановив коня, он даже развернул его, чтобы получше рассмотреть то, что происходило почти у него в тылу. А там, за конными массами скифов, растекшимися по склонам прибрежного холма, с которого открывался отличный вид на близлежащую равнину и побережье, начиналась внезапная атака амазонок Ори-тии. В пылу сражения отряд, примерно в тысячу конных воительниц, проскользнул за спинами собственной армии и нанес точечный удар по отрядам Арчоя, прикрывавшим на левом фланге небольшую балку, поросшую кустарником. Опрокинул их и сейчас устремился в прорыв.
– И зачем им туда? – не мог понять Ларин, внимательно вглядываясь в происходящее из седла. – Когда все сарматы уже отступают, они собрались на верную смерть.
Однако спустя несколько минут ему стал ясен план Оритии. Эта узкая балка другим концом выходила к самому побережью в том самом месте, где находились внешние пирсы Ольвии. После того как войска Иллура, внезапным ударом опрокинув охранение сарматов у самого Перекопа, неожиданно оказались здесь и с ходу нанесли второй удар по скоплению сарматской
Скифский, а затем и сарматский всадник-катафрактарий, много сотен лет считался эталоном экипировки конного воина. Собственное тело и своих коней сарматы защищали чешуйчатыми панцирями, сделанными из распиленных на пластины лошадиных копыт. Позже пластины стали изготавливать из железа. Такая броня была практически непробиваема даже в ближнем бою, а мощное вооружение – длинное копье и тяжелый меч – превращало конного сармата в неуязвимого воина. Встречавшиеся с ними народы часто называли таких всадников «костобоками» – костяными боками.
Справедливости ради можно отметить, что на имя «Костобоки», кроме сарматов, претендуют еще кельты и фракийцы, а официальная историческая наука считает племя костобоков существовавшим в реальности и относит его к дакийскому племенному союзу.