Сила в содействии. Андрей «АрыкЪ» Андреев
малейшей опасности». Ловит себя на мысли, что скучает по Салме, по области большой магической активности за порядковым номером 22. Пусть там было опасно, зато не было скучно. Никогда.
– Возвращаемся? – спрашивает Универсал.
– Подожди, – говорит Аиртон, – дай хоть чуть воздухом подышать.
Вряд ли помощник оценил шутку, да и не высокого она качества, но послушно отходит в сторону, а осветители направляет за купол, вверх. Аиртон следит, как в мощных лучах кружатся частицы ржавчины, как время от времени ржавчина обращается кровью, ударяет тяжёлыми каплями в силовое поле. Момент, когда из крови и ржавчины образуется меч, он не видит, но чувствует, каким-то не своим, а чужим слухом воспринимает, как тот со свистом несётся к барьеру. Тут же приходит понимание, что барьер этот меч без труда преодолеет, а затем пробьёт и броню, и самого Аиртона. «Может, оно и к лучшему? – прокрадывается малодушная мысль, – может, Максим был не так уж и не прав?» Однако, в следующее мгновение мир выцветает – выцветает полностью – и видит Аиртон уже не ржавый клинок, летящий навстречу, а соринку металла, засевшую между прозрачных зубцов, и та ломает колёсики, останавливает бег механизма.
– Нет, – выдыхает он в передатчик, – я не поддамся…
Отдаёт команду на выплеск хаомы, но не внутрь, не в иглы, введённые в тело, а вовне. И та выплёскивается из верхних ячеек, вырывается оранжево-огненной струёй, вгрызается в меч, рассёкший силовое поле. В результате до Аиртона долетает лишь оплавленный комок, но и у того сила огромна – сбивает с ног.
– Вот и знак, – говорит Аиртон Универсалу, когда тот, перестроившись, заслоняет со всех сторон, занимает круговую оборону, – ниспослан. А значит пришло время действовать…
[3]
2422 год от Разделения
Квинта Сущего, 10-й день 3-го месяца
Уника, материк Играгуд, западная его оконечность. По небу, словно трещины, расходятся яркие белые полосы, а по тверди катится живая волна. Это чудовища, прорвавшие оба кольца подавления, это начало нового Кровавого времени. Аиртон же и Фафф на воздушной платформе, недоступной как энергиям выброса, так и чудовищам.
– Не может быть… – говорит пустотник.
– Может, уверяю тебя, может.
За происходящим внизу следят своими глазами, а не через экраны обозревателей, застыли у поручней, усиленных полем. Живое море бурлит, бушует, малые существа, морфируя, соединяются в огромных тварей, огромные твари, морфируя, приобретают всё более и более грозные формы.
– Каждый поступок изменяет не только будущее, но и прошлое, – говорит Фафф, – потому просыпайся, напарник, действуй! Встреть его достойно!
Просыпается Аиртон, однако, не столько сам, сколько от эфирного заклинания Универсала.
– Экстренная ситуация, – оповещает помощник. – Готовится телепортация, но так, чтобы мои схемы приёма ничего не отметили. Если бы не установленные тобой расширения, я бы так ничего и не понял. Действовать