Очень короткие рассказы о главном. Сергей Андреев
времени, чтобы подготовиться к зиме.
Не пропадём.
Цикл «Мужские рассказы»
Волк на цепи
В наступающем сумраке на снегу мелькали быстрые тени: наша стая пыталась уйти в лес. Потом был грохот выстрела и вспышка рядом, жгучая боль – и я перевернулся прямо на бегу. Меня ударило под лопатку и сбило со всех четырёх лап, мгновенно оглушив, а когда я очнулся, рана кровоточила вовсю. Я дотянулся до неё языком и начал лизать, и только тут понял, что лежу в конуре на вонючей соломе, оставшейся, видно, после какой-то суки, а на шее у меня – цепь и ошейник. Встать я не мог и чуть не взвыл от боли, когда попробовал повернуться. Глаза сами закрылись, и я надолго ушёл во тьму.
Это было поздней осенью, и выстрелы тогда гремели по всей округе. Мою стаю, видимо, дочиста перебили, потому что обложили нас славно и гнали с умом, зная наши повадки.
Это была не первая и не вторая облава, в которую я попадал. Я всегда умел найти выход – флажков я давно уже не боюсь, а между охотниками существует мёртвая зона, где они не могут выстрелить навстречу друг другу. Именно в такую щель между номерами я и хотел проскочить. Выпавший снег был глубоким, лапы вязли, но другого пути не оставалось: только через сугробы, среди деревьев – в просвет, а потом уйти за редким кустарником к лесу.
Я видел, как застрелили мою волчицу, но скулить по этому поводу не было времени. Нас убивали, и всполохи выстрелов рвали вечернюю полутьму. Я не стал бы жалеть человека, окажись против него со своей стаей, когда нам хотелось жрать: законы в лесу действуют простые. Но убивать ради забавы – на такое способен только человек.
Думать обо всём этом было некогда. Я подобрался и кинулся вперёд, решив, что путь открыт, – но обманулся. Охотник, на которого я выскочил, умел ждать: он стоял, почти закрытый деревом, так что я заметил его только в последнюю секунду. Потом меня ударило и поволокло, лопатку пронзила боль, а после тот, который стрелял, привёз меня, раненого, к себе – чтобы посадить на цепь и оставить во дворе вместо сторожа. Волк – не собака, так что ясно: во двор к хозяину не сунутся. Позвали ветеринара, тот вынул пулю. Нужно было лишь, чтобы я как-то оклемался, поэтому меня долгое время кормили и не трогали.
Теперь стоит зима, и рана понемногу зажила, хотя ещё тянет. Я вполне могу стоять на ногах и, чуть хромая, передвигаюсь с каждым днём лучше и быстрее. Каждое утро хозяин приносит мне миску с едой – не худшая, прямо скажем, жратва: от его охотничьих трофеев остаётся хорошее мясо. Он ставит миску возле будки, я уволакиваю еду внутрь и там всё съедаю. Хозяин наблюдает за этим, приближаясь иногда на длину вытянутой руки. Я смотрю на него жёлтыми, как у всего моего племени, глазами и слабо рычу. Пусть он думает, будто выздоравливаю я медленно.
Каждую ночь я раз за разом дёргаю цепь, которой прикован к своей будке. Я дёргаю её сильно, и дужка на ошейнике начала понемногу разгибаться. Я встаю на четыре свои лапы, выхожу из будки, натягиваю цепь и, налегая всем телом, пытаюсь разогнуть крюк, за который меня пристегнули.
Я знаю, что