Дятел у меня в голове. Жизнь с мигренью. Ирина Шевцова
жизнью. Побыть одной я тоже не смогла, кроме меня о моем ребенке позаботиться было некому.
Что происходит с нашей психикой в моменты потрясений? Уже тогда мое сознание разделилось на две части: моя душа болела, а другая моя часть наблюдала за болеющей душой. Включился Наблюдатель, взрослая, беспристрастная часть психики. Она позволяла мне горевать, но не давала потерять контроль над происходящим. Я ничего не ела несколько дней, с трудом заставляла себя пить. Почти не спала. Было забытье, когда я погружалась в другую реальность, но не переставала собой руководить. Я видела свои внутренние органы – оболочки, пульсирующие сосуды, движение лимфы. Это было удивительно, и я ни на миг не усомнилась в реальности видения.
Саша приехал через три дня. Сказал, что без нас не может. Я простила. Потому, что поняла, что я тоже не могу. Или не хочу?
Поглощение меньшего большим
В моей жизни было несколько потрясений. Про одно из них я уже написала. Была смерть собаки – ее отравили. Она умирала мучительно целую неделю. А потом, на протяжении нескольких месяцев, я просыпалась среди ночи и пыталась найти способы, которыми ее можно было бы спасти.
Был пожар в доме. Мы спасались из горящего дома, вскочив с постели и накинув первое попавшееся на плечи. Саша спасал животных, а я сидела в машине и смотрела, как горит дом, который мы строили 7 лет.
Благодарю Бога, что испытания были по-силам. И после каждого я становилась другой, во мне появлялось новое качество, новое отношение к жизни. И во время всех потрясений Мигрень отступала, она давала мне передышку, чтобы я решила главное. А потом возвращалась, входила в обычный ритм.
После измены Саши я стала подозрительной, меня пугало все – телефонные звонки, его опоздания, его внимание и невнимание. Я себя изводила, пытаясь понять – что я сделала такого, чтобы это произошло. Вопрос очень правильный, но искать ответ можно лишь когда улягутся эмоции. Демонстрация состояния «у меня все хорошо» сменилось искренностью. Нет, не всегда и не всем, но я стала открываться людям. Раз в месяц уходила на тренинг, это была моя отдушина, возможность получить поддержку. Получала ли я ее от мужа? Да, наши отношения поменялись, но мой страх и его вина не позволяли нам опять стать теми, которыми мы были раньше, когда жизнь друг без друга была немыслима, когда объятия и поцелуи, нежные записочки, сюрпризы, все дела вместе. В этой созависимости была опасность, которую мы не понимали. И получили то, что получили. А что такое любовь – с достоинством, взаимоуважением, возможностью развития, мы еще не поняли.
На тренинге были другие люди, другое общение, другие взаимоотношения. Можно было просто плакать «для себя» и почувствовать, что кто-то положил тебе руки на плечи – ничего особенного, но это жест «Я вижу, что тебе больно». Можно было ржать, захваченной общим весельем. Можно было сопереживать чужому горю. Можно было говорить о разном. Почему всего этого