Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян. Василий Панфилов
ряд практических советов. Написал быстро, хотя стиль был аборигенам непривычен:
– Княже, ты как-то странно пишешь, – сказал ему озадаченный Яшка Сирин, – вроде по-русски, понятно всё… Но непривычно!
Непривычно было из-за отсутствия велеречивости – любую информацию попаданец привык передавать и получать сжато. После Якова тестировали на солдатах, и те как раз оценили простоту изложения. Ну а если оценили и солдаты…
– Неправильно как-то, – с сомнением отозвался о стиле Яков, ставший кем-то вроде личного секретаря, – нужно красивости прописать.
За дело Грифич взялся в конце мая, и к августу произведение было готово. Большую часть времени отняла не писанина, а рисунки, коих было свыше семисот – ну размахнулся спортсмен, размахнулся… Парень старался прорисовывать фигуры одновременно высокохудожественно и просто, чтобы не создавать граверам лишней работы.
Закончив с написанием труда по рукопашному бою, принялся за написание «Атлетики» – не смог удержаться. Здесь уже были не столько рисунки (меньше полусотни), сколько советы по правильному питанию, группам мышц и прочим хитростям, широко известным его современникам. Былым современникам…
Разумовский пришёл в восторг:
– Хорошо-то как! Понятно всё, не то что у этих… – погрозил он кулаком неведомым «этим». – Проси что хочешь!
– Да что просить-то? – удивился улан. – Напечатай (они перешли на «ты») да раздай по полкам – вот лучшая награда.
Фаворит императрицы остолбенел и уставился на новоявленного писателя вытаращенными глазами. Затем внезапно кинулся обниматься, со слезами на глазах.
Несколько минут спустя ситуация немного прояснилась: Разумовский настолько привык к просителям и откровенным ворам (нередко титулованным), тянущим у него из покоев всё, что не приколочено, что реакция нормального человека поразила его до глубины души.
Принц не был бессребреником, но и денег требовать не собирался – гораздо выгоднее ему казалось иметь могущественного человека должником. Мало ли, чины приятелям попросить или ещё что…
В итоге получил кольцо со здоровенным бриллиантом в качестве подарка, полторы тысячи золотых из стоявшей на столике шкатулки (больше там просто не было) и клинок:
– Я слыхал, ты клинки хорошие собираешь. Держи вот – индийский тальвар[90] из настоящего вуца[91].
Сколько стоил клинок из настоящего вуца, попаданец только догадывался – всяко больше своего веса в золоте. Да и перстень – бриллианты пока что стоили очень дорого[92]. Помимо ценных подарков получил он и искреннего друга-покровителя.
Напечатали за счёт самого Разумовского[93] в количестве пятиста экземпляров каждую книгу, кои и раздали по гвардии – одна на роту, и армии – одна на полк. Около сотни экземпляров попали во всевозможные учебные заведения, вроде того же Шляхетского корпуса, а оставшиеся разобрали придворные – книги фаворит просто сложил у себя в покоях,
Вуц иногда называют «настоящим», или «истинным» булатом. Лишён недостатков кованого булата – чрезмерной хрупкости и быстрой коррозии.
Стоимость бриллиантов упала во второй половине XIX века, когда были открыты месторождения в Южной Африке. До этого они стоили едва ли не на порядок дороже.
Такой поступок совершенно в духе фаворита.