Улан: Танец на лезвии клинка. Наследие предков. Венедская держава. Небо славян. Василий Панфилов
– ничего, но слишком много косвенных фактов. Такое впечатление, что слишком многие заинтересованы посадить на престол своего. И сам понимаешь – шанс есть.
Воронцов понимал – сам был одним из главных действующих лиц в одном из таких переворотов. Князь те временем продолжил:
– Знаешь сам, сколько я мотаюсь по городу, да со сколькими людьми знаком. Гвардия, придворные, армейские, купцы, Академия… И такие разговоры ходят… невнятные. Никто ничего толком не знает, но готовность действовать ощущается. А как и когда это может рвануть – хрен его знает. Понятно только, что лучше не тянуть – против коронованного императора мало кто пойдёт.
Вот так свежеиспечённый генерал-майор сам впрягся в подготовку коронации – не переставая при этом заниматься с Павлом, управлять Шляхетским корпусом, вести занятия с гвардейцами, самому заходить в фехтовальные залы… Более того, князь успевал ещё и переводить Шекспира.
Ну как переводить… Как и в случае с Реквиемом. Дословно он не помнил, хотя прочитал его не раз, но когда садился с английским вариантом, в памяти сразу всплывали строки на русском. Вообще-то говоря, перевод Шекспира на русский уже был, но откровенно похабный – по мнению попаданца. Перевёл пока «Короля Лира» и «Отелло», напечатав их в типографии корпуса.
Напечатал пока небольшим тиражом – в сто экземпляров каждая пьеса, да раздал при Дворе почти всё. Часть забрали кадеты – был здесь театральный кружок. По мнению искушённого попаданца – уровень колхозной самодеятельности. Нет, даже ниже. Однако публике нравилось, и даже бывавшие за границей дворяне ценили Шляхетский театр достаточно высоко…
Единственное, что князь изменил в театральном регламенте – запретил играть мальчикам женские роли[100].
– Но, господин генерал-майор! – протестовал Иван Рюмин, один из руководителей театра.
– Ф-фу, – выдохнул князь, – господа кадеты, я не запрещаю вам играть. В конце концов, найдите девушек для женских ролей – обещаю пропустить их в корпус.
Кадеты были в отчаянии и даже при Дворе Владимиру высказали своё «фи».
– Пока я директор – мужчин, играющих женские роли, в корпус не допущу, – сказал он статс-даме Измайловой. Затем слегка наклонился к пожилой женщине и сказал негромко: – Чтобы играть женские роли, мальчики переодеваются в женские платья. Анастасия Михайловна, ну вы-то понимаете, что в мужском коллективе такое недопустимо – иначе можно докатиться до греческих… традиций.
Намёк на содомию был очевиден, и статс-дама слегка сморщилась.
– Кстати, не могли бы вы взять на себя этот вопрос? Понимаете, хочу, чтобы в спектаклях участвовали и девушки… С дуэньями, разумеется, – успокоил он вскинувшуюся было женщину, с возрастом ставшую изрядной ханжой. Та задумалась, и Грифич «добил»:
– Насколько проще станет устраивать браки… Возьмётесь?
Такое предложение Анастасия Михайловна пропустить не смогла – возможность стать свахой для
Было такое поветрие. Считалось, что если в театре будут играть и женщины, то это не театр, а публичный дом.