Проклятый поцелуй. Дженни Хикман
потеряли.
– Леди Кейлин, примите мои искренние соболезнования, – произнес Роберт тихим печальным голосом.
Я стиснула зубы и впилась взглядом в мужчину, которого когда-то любила.
Нет проклятия хуже, чем любовь.
Волосы Роберта развеваются на ветру. Его карие глаза внимательно изучают мое лицо. Он поднял руку, чтобы погладить меня по щеке, но передумал и вместо этого коротко кивнул.
– Если тебе понадобится поддержка, ты знаешь, где меня найти.
Как жаль, что не существует способа унять проклятых бабочек в животе.
– Если мне потребуется поддержка, я вряд ли побегу искать тебя.
Лицо Роберта исказилось от боли, и впервые за четыре месяца я почувствовала некое подобие радости.
Мне выразили соболезнования множество скорбящих людей, которые старательно давили из себя слезы. Никто из них даже не знал Эдварда. Если бы они знали его, то вряд ли бы лили по нему слезы. Он был черствым человеком, которого вечно что-то раздражало. От того очаровательного джентльмена, которого я поцеловала на балу, не осталось и следа после нашей свадьбы. Однако мне не стоит упрекать его в грубости после того, как его вынудили жениться на мне.
На похоронах лишь один человек, казалось, скорбел искренне. Я могла поверить лишь слезам своей горничной.
Понятия не имею, когда у Сильвии и моего мужа начался роман. Наверное, почти сразу после свадьбы. В тот день, когда я застукала их в гостиной в объятиях друг друга, я не почувствовала даже намека на гнев. Я почувствовала облегчение.
Наш брак был не более чем фикцией. Муж притронулся ко мне лишь во время свадебной церемонии. Мы подержались за руки, когда давали друг другу клятвы, а затем он поцеловал меня в щеку. Эдвард постоянно уплывал на Веллан, и за четыре месяца брака я видела его всего несколько раз. Когда он возвращался домой, то спал в своих покоях и никогда не предлагал мне разделить с ним ложе. Я не имела никаких возражений на данный счет.
Я сбежала от запаха свежей могилы и, обогнув ветхие надгробия, поспешила к месту последнего упокоения своей сестры. В тени ее надгробной плиты уже успела прорасти трава. Гравировка на камне ничем не отличалась от стандартной.
Имя.
Даты рождения и смерти.
Любимая дочь и сестра.
Слова, напоминающие миру, кем Эйвин так и не стала: женой и матерью.
Она могла стать кем угодно.
Но ее больше нет.
Каждый вдох и выдох, каждый удар моего жалкого сердца отдавались болью от невыносимого чувства вины. Я всегда все делала неправильно. Эйвин же никогда не совершала никаких ошибок. Так почему же я до сих пор жива, а умерла именно она?
Громкий всхлип отвлек меня от мучительных мыслей. Сильвия и еще одна девушка вернулись к могиле Эдварда. Горничная прижала к глазам скомканный носовой платок, понурила плечи и снова всхлипнула. Незнакомая мне девушка крепко обняла Сильвию за плечи и спросила:
– Ты уверена, что ведьма не может вернуть его?
Ведьма?
Я слушала истории о ведьме, живущей в лесу за городом, но я думала, что это всего лишь слухи.