Уездный город С***. Дарья Кузнецова
куда вы так спешите? – изумилась девушка. – К слову, вам куда теперь?
– К Департаменту, – ответил мужчина уже спокойнее, потому что упорствовать Аэлита не стала и принялась хотя и неспешно, но всё же надевать свою амуницию.
– Что вы там забыли в ночи? – нахмурилась она, явно подозревая, что Титов станет заниматься расследованием без неё.
– Ничего. Я просто остановился на постой на Полевой, через два дома от Департамента, – со вздохом пояснил поручик.
– А почему именно там? – полюбопытствовала немного успокоенная девушка.
– А почему нет? В городе я человек новый, привязанностей не имею, так какой смысл селиться где-то ещё, если единственный интерес у меня здесь пока – служба?
– Разумно, – задумчиво похвалила Брамс.
Больше, к счастью, вопросов не задавала, вскоре они тронулись в путь, а через четверть часа и вовсе распрощались у небольшого домика с белыми резными наличниками. Поручик наскоро почистил китель, умылся с дороги и лёг спать.
Ночь у Титова выдалась беспокойная. То его терзали бесплодные мысли о начатом только что деле и смутные дурные предчувствия, связанные с ним же; то постель казалась чересчур мягкой, а одеяло сбивалось комком; то мужчина решил, что ему слишком душно и нечем дышать, и настежь распахнул окно. Но полегчало ненадолго: в комнату полились едва слышные звуки сонного города, которые, однако, казались Натану набатом. Да ещё пахнущий рекой сквозняк, играя занавесками, дразнил поручика, складывая их в зыбкие очертания одетой в белую рубаху девичьей фигуры, тянущей к мужчине руки.
«Чёрт знает что такое!» – зло проворчал себе под нос Титов и накрыл голову подушкой. Звуки и образы перестали так досаждать, и мужчина вскоре сумел забыться тревожным сном, который, увы, оказался не лучше яви. То Натану виделась Брамс, плывущая на спине по реке сквозь предрассветный туман, и в сложенных на груди руках её трепетало пламя свечи. То сам поручик отчаянно отстреливался от каких-то смутных теней, и в нагане неизменно недоставало единственного патрона. То снился длинный сырой сводчатый ход с земляным полом и стенами, сложенными из тяжёлых тёмных блоков, между которыми сочилась влага. То простоволосые девицы в венках и полотняных рубахах водили хоровод в лунном свете, заливающем поросшее высокой травой взгорье в излучине реки. То грезилась пахнущая конским потом и порохом сумасшедшая скачка в ночи на хрипящей от усталости лошади.
Наконец Титова вырвал из всего этого сумбура пронзительный петушиный крик, прозвучавший как будто над самым ухом, и мужчина, дёрнувшись, сел в постели, сонно тараща глаза в рассветный сумрак и нащупывая на боку наган. Через пару мгновений поручик сообразил, что он вообще-то спит в одних подштанниках и кобуры на привычном месте быть не может, вон же она, на спинке стула поверх кителя.
Более-менее очнувшись, Натан понял, что успел сильно озябнуть: приятная прохлада вечера сменилась промозглой утренней сыростью. Да ещё голова после