Метазоа. Зарождение разума в животном мире. Питер Годфри-Смит
форма жизни получила имя «батибиус Геккели» (Bathybius Haeckelii).
Геккель пришел в восторг – как от открытия, так и от его названия{2}. Он уже давно говорил, что нечто подобное должно существовать. Геккель, как и Гексли, был ярым приверженцем эволюционной теории Дарвина, явленной миру в 1859 году в книге «Происхождение видов». Гексли и Геккель были ведущими приверженцами дарвинизма в своих странах, Англии и Германии соответственно. Обоих весьма интересовали вопросы{3}, о которых сам Дарвин, если не считать нескольких мимолетных ремарок, распространяться не хотел, а именно происхождение жизни и начало процесса эволюции. Единожды ли возникла жизнь на Земле, или она зарождалась несколько раз? Геккель был убежден в возможности спонтанного возникновения жизни из неживой материи и считал, что такой процесс должен идти постоянно{4}. Он приветствовал батибиус как изначальную форму жизни, которая, вероятно, покрывает большие участки морского дна; он считал ее звеном или мостом, соединяющим царство живого и царство мертвой, неорганической материи.
Традиционное представление об организации жизни, царившее со времен древних греков, признавало только два вида живых существ: животных и растения. Все живое следовало относить либо к одному, либо к другому из этих двух царств. Когда в XVIII веке шведский ботаник Карл Линней создал новую систему классификации, он поместил царства растений и животных рядом с третьим, неживым – «царством минералов», или Lapides{5}. Об этом тройственном делении до сих пор напоминает известный вопрос: «Животное, растение или минерал?»[4]
Во времена Линнея было уже известно о существовании микроскопических организмов. Воочию их впервые увидел голландский галантерейщик Антони ван Левенгук, который собрал самый мощный по тем временам микроскоп. Линней не обошел вниманием заметные только под микроскопом крохотные организмы и включил их в свою классификацию живых существ, определив в категорию «черви». (Десятую редакцию своей «Системы природы», в которой Линней занялся классификацией не только растений, но и животных, он завершает группой, которую называет Monas – «бесконечно малые тельца».)
По мере развития биологии ученым все чаще стали встречаться неочевидные случаи, особенно на микроскопическом уровне. Как правило, их пытались разместить либо по одну, либо по другую сторону четкой границы – в царстве растений (водоросли) или в царстве животных (одноклеточные). Но зачастую определение того, какому царству принадлежит новое существо, оказывалось нелегким делом, и тогда стандартная классификация начинала давать сбои.
В 1860 году британский натуралист Джон Хогг заявил, что разумней всего было бы прекратить попытки впихнуть в классификацию то, что туда явно не лезет, а вместо этого стоило бы дополнить ее четвертым царством, предназначенным для крошечных организмов – не растений и не животных, которых все чаще
Сведения о Геккеле я почерпнул из его биографии: Robert J. Richards, «The Tragic Sense of Life: Ernst Haeckel and the Struggle Over Evolutionary Thought» (Chicago: University of Chicago Press, 2008), а также из недавно опубликованного эссе: Georgy S. Levit, Uwe Hossfeld, "Ernst Haeckel in the History of Biology," Current Biology 29, no. 24 (2019): R1276–84. Там же (pp. R1272–76) вышла работа, посвященная известным иллюстрациям Геккеля: Florian Maderspacher, "The Enthusiastic Observer – Haeckel as Artist," где в том числе обсуждаются сомнения в их точности.
Геккель, подобно многим другим биологам своего времени, верил в расовую иерархию, верхний этаж которой занимают белые европейцы. Порой ему приписывают определенную роль в становлении нацизма в Германии. Ричардс опровергает эти утверждения (не пытаясь доказать, будто взгляды Геккеля можно назвать полностью просвещенными) в работе "Ernst Haeckel's Alleged AntiSemitism and Contributions to Nazi Biology," Biological Theory 2 (2007): 97–103. К человеческим общностям высшего ранга Геккель причислял, например, евреев и берберов (ставя их в один ряд с романскими и германскими народами). Ричардс также замечает, что Геккель был близким другом одного из первых гей-активистов, исследователя сексуальности Магнуса Хиршфельда, который посвятил Геккелю свою книгу «Естественные законы любви».
Самое известное заявление Дарвина на эту тему – осторожное соображение, высказанное в письме 1871 года к Дж. Д. Гукеру: «Часто говорят, что все необходимые для создания живого организма условия, которые могли когда-то существовать, имеются и в настоящее время, но если (ох, какое это большое «если») представить себе, что в каком-то маленьком и теплом пруду, содержащем всевозможные аммонийные и фосфорные соли, при наличии света, тепла, электричества и так далее образовался бы химическим путем белок, готовый претерпеть еще более сложные превращения, то в наши дни такой материал непрерывно пожирался бы или поглощался бы, чего не могло случиться до того, как появились живые существа» (Дарвин – Гукеру, Даун, Кент, 1 февраля 1871 г, Darwin Correspondence Project, darwinproject.ac.uk/letter/DCP-LETT-7471.xml).
Согласно Рехбоку, Гексли отрицал, что из его работ можно сделать такой вывод.
С 1735 года и далее «Systema Naturae» Линнея издавалась во множестве редакций. В последних редакциях в нее включены не только растения, но также животные и минералы.
Фраза из популярной салонной игры «Двадцать вопросов». –