Мама на Рождество. Екатерина Орлова
собиралась знакомиться с твоей мамой.
– Теперь придется.
– Может, ты принесешь мои сапоги и пальто, а я тихонечко выскользну в окно?
– Ну уж нет. Теперь мы в одной лодке, так что придется отдуваться обоим. Давай вставать.
Сажусь на кровати и тру лицо. Теперь нужно будет как-то объяснять маме, кто такая Эрика, почему осталась до утра, а Милли – почему Эрика не может быть ее мамой. Кстати, надо распечатать конверт из суда, наверняка там пришли документы о разводе. Уже три дня забываю о нем.
Встаю и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок. А, когда выхожу, Эрика сидит на кровати, завернувшись в одеяло. Из-под него торчат только ее стопы, и пальчики с аккуратным розовым педикюром «рисуют» на ковре. Завораживающее зрелище. Странно то, что после тотального разочарования нашим сексом я все еще считаю ее соблазнительной. Обычно такие исходные данные – это повод расстаться и больше никогда не видеться.
– Ванная, – показываю себе за спину. – Там есть свежие полотенца, а на раковине я оставил для тебя новую зубную щетку.
– Спасибо, – отвечает она тихо. – Я приведу себя в порядок и уеду.
– Мгм, удачи.
– Что это значит?
– Ты еще не знакома с моей мамой. Пока она не получит ответы на все вопросы, вряд ли тебе удастся сбежать.
– Я скажу, что мне позвонили и срочно вызвали в клинику.
– Напомни: ты врач?
– Ветеринар.
– Да, точно.
Когда нас представляли друг другу, что-то такое было сказано, но я упустил из виду, пожирая взглядом ее шею и грудь. А надо было слушать.
– Ну, ладно, я пошла.
Эрика встает и делает шаг к ванной.
– Прямо в одеяле?
– Ну да, – она останавливается и выразительно смотрит на меня, а во мне вдруг просыпается латентный садист.
– Оставь его на кровати.
– Под ним я голая.
– Знаю, сам тебя раздевал.
– Я так не могу. Дойду до ванной и оставлю одеяло возле двери.
– На полу?
– Да, – с недоумением отвечает она.
– Так не пойдет, – качаю головой. – Сбрасывай одеяло и иди.
Я вижу, как Эрика тяжело сглатывает, но теперь дожать ее и заставить отложить одеяло на кровать – это практически дело чести. Когда она понимает, что я все равно буду настаивать на своем, фыркнув, сбрасывает одеяло и, задрав голову, идет в ванную, а я любуюсь на ее обнаженную фигурку и покачивающуюся попку.
«Ну почему же ты такая никакая в постели?» – внутренне стону я, когда Эрика скрывается за дверью.
Быстро надев спортивные штаны и футболку, иду на кухню, где мама с Милли уже готовят завтрак. Мне нужно погасить этот пожар любопытства, пока Эрика еще приводит себя в порядок, иначе, зная мою маму, она может спугнуть дочку Коулмана.
– Кто она? – без предисловий начинает мама, как только я занимаю место за обеденным столом. Стараюсь игнорировать ее многозначительную улыбку.
Когда Алекса родила Милли, и уже через неделю выступала в клубе, мама сказала, что из моей жены не выйдет хорошей