Вовка-центровой 4. Андрей Шопперт
отделяя гильзу от мундштука и замерли руки. – Много, очень много погибло. Только мы победили. Радоваться надо. Теперь будем хорошо и всё лучше и лучше жить. Нужны весёлые пэсни. Люди и так всё про войну плохое знают. У тебя, малчык, есть весёлые песни?
Челенков совсем исходя из других соображений подготовился. Считал, что раз Сталин любит блатные песни в исполнении Утёсова, то ему просто именно блатные песни и нравятся. А нравились не блатные, а весёлые. А их почти не было в стране. Ну, вот только у Утёсова, наверное и были. Ту же песню про околевшую кобылу и пожар регулярно по нескольку раз в день гоняли по радио.
Челенков подготовил блатную, ну, почти блатную. Но заканчивалась она вполне себе весело. Её они с Наташей и готовили, последние дни. Её и генералам представили. Васька отреагировал тогда бурно в квартире, потребовал слова и с ними стал петь второй раз. Не попадая в ноты, но довольный страшно.
Младшие Сталины отошли от Вовки, оба слёзы вытирая.
– Так точно, товарищ Сталин, у меня есть весёлые песни.
– Еслы есть, то пой, посмотрым, как молодэж умеэт шутить, да Лаврентий? – Иосиф Виссарионович отмер и стал набивать чёрную от времени трубку серо-зелёными табачными стружками.
– Я, думаю, Володя нас опять удывит. Удывительный малчык, – Берия подошёл поближе к Сталину и уселся на краешек стула, через ряд от Самого.
Папка мой давно в командировке!
И не скоро возвратиться он!
К моей мамки ходит дядька Вовка!
Он вчера принёс одеколон!
Вовка, пихнул замершую с саксофоном Наташу, опять зависла будущая артистка. Ну, после обнимашек с детьми Сталина у Вовки у самого голос дрожал, но получалось от этого только лучше, словно и, правда, обиженный мальчик поёт. Но вот Наташе отключаться нельзя, иначе песня рваная получится и весь её шарм уйдёт, развалится на куски. Зеленоглазка не подвела, вступила и в ноты попала точна.
И как только вечер наступает!
Меня мамка рано ложит спать!
Комнатку на ключик запирает!
И с кроватки не даёт вставать!
Опять вступил саксофон поддерживая обиду маленького мальчика.
Фомин наблюдал за Сталиным. Тот сделал затяжку из трубки, неглубокую, а потом понемногу выпуская дым, стал наклонять голову к правому плечу, как бы прислушиваясь одним ухом к словам. На втором куплете улыбка чуть тронула губы, кончики усов седых поползли вверх. После третьего куплета Вождь даже ухмыльнулся и несколько раз качнул головой в такт песне.
А я не буду таким дурным как папка!
И женюсь я лет под сорок пять!
И накажу жене своей я строго!
Дядьку Вовку в дом к нам не пускать!
«Дядьку Вовку в дом к нам не пускать» – пропел саксофон зеленоглазки и музыка оборвалась.
Первым засмеялся Сталин, при этом глаза в основном смеялись, лучики пуская, остальное лицо только пыталось глаза эти поддержать, кончики губ вверх поползли, лоб наморщился. Сталин кхекнул даже пару