Под небом Эстреллы. Антар и Малица. Начало пути. Ирина Валерьевна Дынина
между нами нерушима на веки вечные. Своенравна сестра моя и своевольна, поступает, как знает, а беда, может быть, рядом ходит, выжидает, от того и опасаюсь я.
Антар дух перевёл, руку Дао пожал, сестрой его любуясь.
И впрямь, хороша же дева лесная – ликом чиста, бела и светла, стройна станом, изгибами богата, губы червлёные, да очи зелёные, как листва молодая, звенящая, косы густы, обильны, золотом полуденным горят, глаз слепят. Душа радуется, глаза глядят – не наглядятся.
И то, зверем диким быть нужно, чтобы красоту такую изгадить, порушить. Любого за Малицу Антар прибить готов был, как и за Интану, свою собственную сестру.
*
Так и задружились они втроём – купеческий сын, необычный, от того и для собственной семьи, чуждый, молодой княжич и сестра его, Малица, полуэльфка.
Сам вождь народа лесного на заимку хаживал часто, сына старшего друга своего, проведывал – на парня взглянуть, товару взять. Силён был вождь Оихель, сын Бараза, кряжист, да сед, не смотря на года свои не старые. Смерть Алианы подкосила его, грусть во взгляд острый вплела, да печаль в думы, недоверием заразила, да враждой.
Но с Антаром приветлив был Оихель – кровь в нём чуял чужую, может и догадался о чём. К тому ж, с Алтау желтоглазым ладил допрежь, хоть и крови орочьей было в том на четверть. Доброй крови, честной, даром что не людской, да какая разница для того, кто инородку в терем свой хозяйкой ввёл по законам божеским?
Малица на заимку зачастила, по саду гуляла от чего тот сладость плодам дарил ярую, таскала на мену редкостные травы, орехи, да отвары всяческие, лечебные.
Дядько Силаст на дивную деву смотрел, глаз не отрывая, в редкий свой приезд и лицо его молодело под взглядом её, а травы, да отвары все в ход шли, большим спросом пользовались во граде и денег немалых стоили.
Хватало деве младой на булавки, да на ленты яркие.
От Алианы дар тот был у Малицы, Дану благословенной, дарованный, а лекарок эльфийских в краях понорских и не водилось вовсе, восточней земли их лежали, оттуда Оихель и мать Малицы привёз, горя не ожидая.
Прошло лето и осень почти миновала.
Деревья, желтизной и багрянцем расцвеченные, потемнели под дождями холодными, всю красу свою растеряли, по ветру пустили.
Елки, да сосны разлохматились, к зиме готовясь, зверьё попряталось в норы глубокие, холодов ожидаючи, да гости долгожданные, по распутице реже хаживать стали.
Скучновато зажилось Антару, да братцам-работничкам, хоть и сытно – убоина не переводилась, а озеро, как и прежде, рыбкой одаривало, на холода не взирая.
В один из дней, погожих на редкость, в последний месяц осени и прикатил гость незваный, с дядькой Силастом на одной повозке.
Не ждал Юарта Антар, но принял, куда ж деваться? Хоть и не желал в том признаваться, а скучал парень по семье – и по деду увечному с бабкой строгой, и по отцу, и по матери, даже по Юарту иногда, а уж, по Интане, так и подавно.
Юарт, поздоровавшись едва, по делам умчался – товар с братцами работничками сгружать,