Его маленькое (не) счастье. Наталья Шагаева
какую-то косметику с комода.
Чего я хочу?
Да, пожалуй, того, что она действительно не может мне дать. Семьи. Тепла. Уюта. Заботы. И той самой глубины, которой у нас никогда не было.
Мы как-то изначально были на разных полюсах. Сходились только в плане секса, и…
И что?
В тысячный раз задаю себе этот вопрос и никак ничего не могу найти.
Поначалу я заглушал Марьяной душевную боль, точнее, заменял настоящие разрывающие чувства плотскими утехами, куражом, алкоголем. Потом… потом – наверное, на зло Мирону. Я был не в том возрасте, чтобы рассуждать здраво. Мной руководили гормоны и эмоции. А потом случилась Лера. Марьяна – в слезах, я – в шоке. И ведь не косячил никогда в каком бы состоянии ни был – всегда предохранялись. Но вышло так, как вышло. Сокрушаться и выяснять, кто виноват, было бы неуместно. Ребенок уже есть. И я, как истинный «рыцарь», женился. Во мне всегда было повышенное чувство ответственности. Хорошее качество, говорил отец. Только иногда оно мешает жить.
А потом… А потом я втянулся. Дочь, жена-красавица, которая не напрягает, качественный интим… Почему нет?
Любовь?
Я вас умоляю.
Кому она нужна?
Прошли годы, я стал серьезнее, умнее, опытнее и понял, что меня все устраивает.
Устраивало до аварии, пока не сел в инвалидное кресло и не начал переосмысливать ценности. Времени теперь у меня предостаточно. Хотя это, скорее всего, депрессия. Встану на ноги – все пройдет.
– Мне порой кажется, что я уже ничего от тебя не хочу. Поезжай, если это для тебя так важно, – спокойно проговариваю я. Злости нет. Есть недопонимание, но мы всегда общались на разных языках. Хотя нет, последнее время мы его нашли во взаимных претензиях.
Тишина. Марьяна разворачивается, делает несколько шагов в сторону выхода, но останавливается.
– Нет, я могу остаться. Тебе нужна моя помощь? – вдруг спрашивает она, но смотрит на меня глазами жертвы. Немного раздражена, оттого что я рушу ее планы.
– Нет, мне не нужна помощь, – отрицательно качаю головой.
– Платон, – выдыхает, берет себя в руки и с натянутой улыбкой идет ко мне. Присаживается рядом со мной на кресло, перегибается через подлокотник и тянется к моим губам. Отстраняюсь, не позволяя себя поцеловать. Ее рука ложится мне на колено, поднимается выше к паху. – Если я на тебя сяду, я ничего тебе не поврежу? – вдруг спрашивает она. А мне становится жутко смешно, до истерики. – Или я могу… – встает с кресла и начинает опускаться предо мной на колени. Хотя Марьяна здесь ни при чем, мы всегда решали конфликты сексом.
– Не поможет… – отрицательно качаю головой. – Не в этот раз.
Ловлю ее за подбородок, сжимаю, всматриваюсь в глаза, пытаясь понять, чего я вообще от нее хочу. И вдруг понимаю, что ничего. Совершенно ничего. И ее отсутствие наоборот меня успокоит.
– Поезжай, если это тебе нужно, – отпускаю ее. Отъезжаю назад. – В жизни следует делать то, что действительно важно, иначе накроет ощущением несостоятельности, – произношу я, смотря, как Марьяна поднимается с колен.
– Спасибо, что понимаешь меня, –