Записки влюбленного солдата. Гектор Мало
Но главная опасность послевоенных реалий заключалась в том, что на поле европейской и мировой политики возник новый игрок, причем настолько мощный и воинственный, что уже с момента его появления обозначились раскол и противостояние европейских держав, стали возникать новые блоки и коалиции непримиримых соперников. Соперничество великих держав сопровождалось увеличением численного состава армий, усовершенствованием вооружений, ростом военных бюджетов, а вместе с ними налогов и государственных долгов. Противоречия во внешней политике перерастали в неприкрытую борьбу на мировых рынках и в еще не поделенных частях земного шара, грозя обернуться мировой катастрофой, что и произошло в 1914 году. Кстати, железный канцлер ясно понимал, что набирающая мощь Франция в коалиции с союзниками рано или поздно встанет на пути германской экспансии. Поэтому в конце 70-х годов XIX века Бисмарк вновь вознамерился проучить «надменных галлов», напасть на Францию и нанести ей такой урон, после которого она уже не сможет оправиться. От нового позорного поражения Францию спас Александр II, твердо заявивший престарелому Бисмарку, что на этот раз в случае германской агрессии Россия не останется в стороне. Интересно, помнят ли об этом во Франции? Скорее всего, давно забыли, как забыли и то, что знаменитое «чудо на Марне» удалось лишь благодаря самоотверженному и гибельному прорыву русских армий генералов Самсонова и Ранненкампфа.
К сожалению, в 60-х годах XIX века европейским монархам не хватило бисмарковской прозорливости и способности предвидеть все последствия пассионарного порыва немецкой нации к объединению, дирижером которого выступило наиболее воинственное и агрессивное Германское государство. В тот период совокупной мощи европейских держав было вполне достаточно, чтобы укротить амбиции Пруссии, надолго законсервировать противостояние Пруссии и Австрии, не доводить дело до создания Северогерманского союза и тем самым предотвратить или надолго отсрочить создание единой Германской империи. Разумеется, подобная политика таила в себе определенные риски, поскольку она развязывала руки французскому императору, охочему до сомнительных авантюр и способному натворить немало бед. Но ведь и его время уже подходило к концу, и кто знает, какую политическую силу История выставила бы на смену дряхлеющему монарху. Главное, что в Европе не возник бы новый центр силы, традиционные сверхдержавы того времени привычно продолжали бы поддерживать мир и глобальное равновесие и, что самое главное, не были бы заложены основы будущих драм, разыгравшихся уже в ХХ веке.
Получается, что 60-е и 70-е годы XIX века стали тем «распутьем», на котором ход мировой истории с большой вероятностью мог быть повернут совершенно в ином направлении. Мог быть, а мог и не быть… Товарищ Сталин, не признававший сослагательного наклонения при анализе исторических событий и веривший в объективные исторические закономерности, не одобрил бы подобного гадания. Зато Наполеон,