Рахит. Анатолий Агарков

      Приехала Валентина Масленникова – папина племянница, ну, а моя, стало быть, двоюродная сестрица. Только она была совсем взрослая, жила в Троицке, работала официанткой в столовой вертолётного полка. Посватался к ней один солдатик. Раньше встречались, дружили, теперь он домой, на дембель собрался и её с собой зовёт. Вале посоветоваться не с кем: мать умерла давно, а отец – лучше и не вспоминать. Впрочем, расскажу немного.

      В войну Андрей Яковлевич служил в заградотряде – это которые по своим отступающим стреляли. Отец говорил: «Ох, и много кровушки солдатской на руках этого гада». Понять его неприязнь можно – любимый брат Фёдор погиб в штрафниках. Вернувшись с фронта, своими пьяными драками свёл жену в могилу, сошёлся с какой-то Моряхой и к родне совсем не тянулся – да и не люб, и не нужен он был никому. Впрочем, Бог с ним, это тема другого рассказа – а я о Вале.

      – Привози, – говорит отец, – своего солдата, посмотрим, подумаем, что присоветовать.

      – Ну, так на выходные будет ему увольнение, мы и приедем. А пока, лёлька, отпусти со мной Толика. Юра в гости придёт, а я не одна…

      Она улыбнулась мне:

      – С защитником.

      «Защитника» мигом собрали в дорогу, и покатили мы в Троицк. Я от Вали ни на шаг. Квартировалась она у какой-то старушки одинокой. Вечерами за молоком к соседям ходим, грядки хозяйке поливаем. Утром вместе на работу. Я котлет с картошкой налопаюсь и играю на лужайке. Вдали вертолёты стоят, настоящие. От их винтов свистел ветер, и проносились стаи туч, напоминая невероятные скачки. Рядом со столовой лосёнок ходил – хлеба клянчил. Мне он не понравился – колченогий какой-то, то ли дело лошадь. Я с офицерами подружился. Один гирю в руках покидал:

      – Можешь так?

      – Не-а.

      Тут Валя подошла:

      – Я могу.

      И подняла. Много-много раз. Офицер удивился, палец большой оттопырил. А я нос задрал – то-то. Солдат Юра мне сразу понравился. Он тоже очень сильный – пошёл нас провожать и до самого дома меня с рук не спускал. Я и обидеться не догадался – он так много всякого интересного рассказал и про себя, и про свой Казахстан. Когда ко мне мальчишка соседский задрался, я ему так сразу и сказал:

      – Вот Юра придёт, и ты схлопочешь.

      Юный троичанин подумал и сообщил:

      – А знаешь, какой я жестокий…

      – Я тоже жестокий, – решил не уступать, видя его колебания.

      – Сейчас проверим, – забияка подтянул штаны и убежал.

      Вернулся он с живым карасём. Положил на скамейку.

      – Ударь – я посмотрю.

      – Зачем?

      – А я могу, – сказал забияка и шлёпнул шевелящуюся рыбу ладошкой. – Мне не страшно.

      – Так и я могу, – и тоже шлёпнул недоумевающего карася.

      – Нет, не так. Сильней надо. Вот тебе! Вот! Вот!

      Мы отлупили полуживую рыбу и подружились. Однако на следующий день мы с Валей и Юрой уехали в Увелку. Проверку жениху батя устроил что надо.

      – А не поможете ли мне, молодой человек, пол