Дела семейные. Рассказы. Татьяна Окоменюк
дверь. На лестнице послышалось шумное дыхание поднимающегося на верхний этаж астматика. Тяжелые шаги затихли как раз перед ее квартирой. Она убрала с плиты кастрюлю с горячим борщом, на цыпочках подошла к двери, опасливо заглянула в глазок.
Какой-то небритый тип в стариковском берете смотрел на нее мутными глазами, осеняя лоб крестным знамением.
«Сектанты заявились! – молнией пронеслось в голове у женщины. – Ведь месяц назад уже сказала им, что не читаю я подобной литературы, лучше бы детектив какой принесли. И вот – опять двадцать пять».
Она вытерла руки о кухонный передник, приоткрыла дверь и пулеметной очередью прострочила: «Мне не интересны ваши журнальчики, вычеркните меня из ваших списков», но пришелец прытко вставил ногу в щель и до боли родным голосом пробасил:
– Наташ, ты что, не узнала меня? Я тут это… мимо шел… Дай, думаю, зайду… погляжу на тебя…
Купюра в перчатке
Тамара вздрогнула от неожиданного телефонного звонка. Кто бы это мог быть среди ночи?
– Мамуль, привет, не разбудила? – раздался в трубке Машкин голос.
– Что случилось, дочка?
– Ничего. Просто Саша на симпозиуме, а мне одной скучно.
– Ты что, не в общежитии?
– Нет, мам, я теперь у друга живу, в его собственном доме с мезонином. Он забрал меня из общаги – кормит, поит, одевает, по утрам на Мерсе отвозит на занятия. Сбылась мечта идиотки о забугорном принце.
– О, Господи! – вырвалось у Тамары.
– Ну, мамуль, я так счастлива. Он умен, красив, галантен. И вообще – лучше всех. Саша – наш препод, и все студенты от него без ума.
Ты представляешь, он, как и я, обожает джаз, Ремарка и томатный сок. У нас одинаковые привычки, вкусы и взгляды на жизнь. По Зодиаку он тоже – Рак. У нас даже группа крови одна и та же. Но самое главное – он наш.
– Русский?
– Не совсем. Аусзидлер.
– Ктооо?
– Ну, немец-переселенец. Лет двадцать уже, как из России смотался вместе с родителями. Так что, идеальный вариант: по паспорту – немец, а по душе – русский. То, что доктор прописал.
– Маш, а… сколько ему лет?
– Да, мам, он – твой ровесник. И что? – повысила голос девушка. – Жена Чарли Чаплина, между прочим, была моложе его на тридцать шесть лет, и они счастливо прожили тридцать три года.
– Дочка, не дело это, – расстроилась Тамара. – Он же тебе в отцы годится.
– Вот и почувствую, наконец, отцовскую заботу, которой была лишена с рождения. Ну, какой толк от пацанов? У них же вся энергия идет не в поршень, а в свисток. А манеры? Ты даже не представляешь, какая в Германии молодежь. Они здесь до шести лет с соской во рту ходят. Почти до тридцати «детские» деньги от государства и карманные от родителей получают. И только к сорока до женитьбы дозревают. А разница между супругами в поколение на Западе – не аномалия.
Видела бы ты наших студентов!