Дневник из преисподней. Ирина Гордеева
мысли, ибо мы обладали удивительной способностью, делающей нас половинками единого целого, и он не замечал зла, таившегося так глубоко, что даже я не всегда замечала его.
Любовь Алекса сделала то, на что моих сил просто не хватило. Она удержала меня по эту сторону добра и зла; она не отпустила меня к бездне, куда я всегда стремилась; она не дала мне разрушить саму себя. Моя же любовь убила Алекса и умерла вместе с ним.
Неужели тот, кто сказал, что любовь наследует боль и смерть, был прав?
Милорд сломал меня. Он заставил меня смотреть, как Алекс умирал, и я больше не верю в то, что мы не в аду…
Я не сопротивлялась, когда милорд уводил меня, только ноги мои не смогли идти, и он подхватил меня своими сильными руками и донес до моей комнаты, не говоря ни слова.
Я очень ослабела. Не знаю почему, но холод и лед снова подкрались ко мне, обжигая и убивая нервные окончания. Внутри все застыло, но плакать я не могла. Боль убила все, даже слезы, и облегчения они принести не могли. В моей комнате пахло розами и смертью, и я провалилась в сон, где настоящее смешалось с прошлым, на краткое время подарив мне призрачное ощущение нереальности событий, только что произошедших со мной…
Доводилось ли вам ощущать состояние неверия, возникающее после страшного события, осмыслить и принять которое просто не хватает душевных сил? Отрицание всего произошедшего так велико, что желание вернуться назад во времени, предупредить и избегнуть наступившее событие становится просто невыносимым. Еще несколько минут назад мы жили в счастливом неведении, а сейчас захлебываемся от боли и не можем поверить в то, что это происходит с нами. Но время не вернуть, оно неумолимо проходит, и нам ничего не остается, как смириться с этим, а мы не способны смириться.
В моем сне Алекс был все еще жив, но живой была и боль от потери, испытанная мною, и я не могла принять ее, пытаясь уйти от реальности, цепляясь за ускользающие от меня воспоминания.
Изредка покидая свой сон, я возвращалась к тем светлым дням любви и восторга, которые невозможно было забыть, но затем стремительно скатывалась в огонь, поглощающий все на своем пути.
Пламя словно съедало меня заживо, пожирало изнутри, и к рассвету от меня ничего не осталось, кроме пепла. Я всегда знала, что каждый сам выбирает костер, на котором ему гореть, но поняла это только после гибели Алекса…
Утром не стало легче, но я смогла встать и умыться. Огонь превратился в тлеющие угольки, и глядя на себя в зеркало, я поняла, что могу отделить себя от боли, предельно зажав ее в узком пространстве желудка. Она скрылась там, в ледяном и холодном, но почему-то излюбленном месте. Лицо в зеркале перестало страдать, но казалось усталым и больным, а я тщетно пыталась найти в себе скрытые силы, способные меня поддержать. В комнате по-прежнему пахло розами и я не удивилась, когда в нее вошел Анжей и взглянул на меня и мое отражение в зеркале.
Его тихое приветствие не вызвало никаких эмоций, словно произнесенные слова не имели ко мне отношения. В тот момент