Майами в Туркестане. Юрий Вячеславович Назаров
следить особо. Разбирали, чистили, мазали ружейным маслом, собирали. Ново было, что патрон в патронник нельзя досылать принудительно, как произвольно срабатывает рука. То есть, отвёл затвор до упора – отпускай не провожая. Затворная рама продумана, механизмы имеют конструктивные решения, не понуждающие к приложению дополнительных усилий. Сержанты высматривали бойцов, обращающихся неправильно, делали замечания, нарабатывали практику. Медлительность при сборке-разборке, плохая чищеность составных частей, несвоевременная смазка для хранения, невладение приёмами обращения с оружием на плацу отмечались чередой чудодейственных нарядов…
Случай был показательный. Дима Суманов в карауле службу нёс. День очей не смыкал, осталось ночь продержаться! Не продержался! С устатку присел за стол караулки, пока ждал очереди сдачи оружия в пирамиду, и пропустил атаку… Подошёл Арис, хитрым финтом снял автомат с плеча солдата, а Дима ничего не почувствовал! Лишь на секунду склонил голову на грудь, оправдывался, и тут же получил тычок в бочину. Встрепенулся, Арис с автоматом навскид! Боец лепетать, что закрыл глаза на мгновение – замкомвзвод тычет в нос пламегасителем его оружия. Сор из избы выносить не стали, бойца сняли с караула в наряд по роте и наутро продлили вне очереди…
Настало время, руки молодых солдат к автомату обвыкли, лучшее в мире оружие держали твёрдо. Перестали даже опасаться доставать из потайных мест приклада инструментарий автомата. В плечевом торце была встроена заслонка с тугой пружиной, блокирующая доступ в пенал. Палец совали сначала с опаской, но наработали привычку. Лично я уже привык манипулировать автоматом аки бог войны Перун палицей: палил с колена, в прыжке, падении, сзади, сбоку, между ног, с разворота, подмышки, цели бил с призакрытым глазом! Случалось такое, правда, в редких снах, потому что практическое испытание оружием произошло только на третьем месяце службы. Дожили до сего дня и связисты, но уж лучше поздно, чем никогда!..
Предшествующим вечером я подглядывал за беснованием будущих прапоров, бегающих между казарм и что-то матерящих. Моё штатное койко-место вторым ярусом над койкой замкомвзвода, в окне трёхэтажка Школы Прапорщиков. Не понять, что смешного, но гогот отгонял сон, в котором я собирался жонглировать штыком и котелком как Олег Попов булавами и теннисными мячами. Людей инстинктивно притягивает смешное, я достал очки к исследованию обстановки до мельчайших деталей.
Творилось за окном неведомое. Там вояки скакали в одних кальсонах, хлопали дверьми, из окон по ним как по мишени летели сапоги и шлёпки. Мишени уворачивались, ржали, бегали и падали. Когда скачь прекратился, сложил оптику поверх тумбы и благополучно о забыл. Возле моей двухъяруски стояли пеналом тумбочки инвентарного армейского образца – нижняя замкомвзвода, верхняя моя.
Целая тумбочка одному – шикарно?
В общем, очки не убрал, слепо мечтая зреть продолжение, а на следующий день расстрела фанерок витал в уверенности, мой визир в очечнике