Семена Перемен. Егор Данилов
вылилось обрывками фраз и было связано с их чувствами. Мальчик не мог поверить, что отец не любит мать. Почти всегда тот был нежен и внимателен, отзывчив к ее просьбам. Он был скалой, за которой можно спрятаться. На него хотелось равняться, гордиться им. Для Эрика родители были лучшей парой на всем белом свете. Но что, если это не так? Или он просто запутался?
Эрик крутился на кровати, то вздыхая, то прячась под одеяло в страхе, что его мир может рухнуть прямо сейчас и никогда не сложится из осколков снова. Он слышал, как посреди ночи пришел отец, как тот тихо прошел в спальню. Мать не встречала, как делала это обыкновенно, не зазвучали приглушенные разговоры. Лишь тишина и звуки медленных шагов, да тихий скрип кровати, когда отец ложился.
Все это еще больше испугало Эрика. Мать всегда говорила: «Не копите обиду. Примирение – лекарство для сердца». И первой шла навстречу в любой ссоре, сглаживала острые углы, находила правильные слова. Отец мог вспылить и разозлиться, мог молчать день, но не она. Может быть, мать просто устала? Эта мысль немного успокоила мальчика, и он наконец забылся тревожным сном.
Утро было холодным. Нет-нет, Вен, как и вчера, согревал крыши и камни мостовой своими лучами, но дома стояло молчание, от которого на душе становилось зябко и противно. Мия, хоть и не присутствовала при вчерашней сцене, быстро поддалась общему унынию и ходила, поджав губы, словно съела что-то кислое.
Отец молча ушел. Мать молча занялась домашними делами. Дети принялись молча помогать. Вместе с тем, в молчаливом сосредоточении дела спорились, и очень скоро все оказались свободны.
– Эрик, пойдем-ка погуляем, – ткнула Мия в бок брата.
– Что-то не хочется, – уныло ответил тот.
– Пойдем-пойдем, надо поговорить, – шепнула она.
– Ну… ладно, – вяло согласился он.
– Мама, мы гулять! – громко сообщила Мия.
– Хорошо, – отозвалась мать из соседней комнаты.
Так они оказались на улице. Мия уверенно зашагала прочь от дома.
– Чего встал, идем, – обернулась она к замешкавшемуся Эрику.
– И куда мы? – спросил он, нагоняя сестру.
– Куда-куда… Раскудахтался как наседка. Придем и увидишь.
Они свернули с улицы и оказались в переулке, по которому можно было идти только друг за другом. Слева и справа нависали крыши. От стен пахло сыростью. Переулок находился недалеко от дома, но отчего-то Эрик никогда сюда не заглядывал. Через пару десятков шагов строения чуть отступили. На высоте второго этажа на веревках, перекинутых между домами, сушилось белье. Дети прошли еще немного и оказались около деревянной лестницы, приставленной к одному из зданий.
– Полезай, – скомандовала Мия.
Эрик подчинился. Старая лестница ощутимо раскачивалась из стороны в сторону при каждом движении. Мальчик забеспокоился и обернулся на сестру. Та махнула рукой, мол, все в порядке. Он продолжил подъем. Где-то на середине нога сорвалась. Эрик ойкнул и крепче вцепился руками в перекладину.