Легионер. Книга третья. Вячеслав Каликинский
шустовскому коньяку. В приличные клубы Савичева уже не пускали, все чаще били по традиции подсвечниками, вот и осталось ему на постоялых дворах искать скучающих любителей перекинуться в картишки. Изящные и незаметные для «лохов» карточные вольты Савичеву уже удавались не всякий раз, вот и задумал он завести способного помощника-подсказчика.
Савичев сделал Антохе конкретное предложение. Тот, недолго поломавшись, согласился войти в шулерскую долю.
И хозяин не без прибыли остался. Отгородил на втором этаже специальный кабинет с солидной мебелью для карточной утехи господ проезжающих, выписал из Тулы несколько ящиков дорогих вин и коньяков. А обслуживал картежников всякий раз непременно Антоха.
Чисто одетый, умытый и аккуратно подстриженный, молчаливый и расторопный – само собой. И у Савичева был вид весьма располагающий, а уж Антоха – с его наивными глазами и застенчивой улыбкой, опрометью бросающийся исполнять даже не высказанные еще, а только зарождающиеся пожелания господ проезжающих – вскоре стал своего рода живой вывеской честности и респектабельности карточного промысла.
Систему условных знаков Антоха освоил в совершенстве. И к немалому удивлению Савичева, даже предложил несколько придуманных им же приемов облапошивания простаков, рискнувших сесть за стол с матерым шулером.
– Тебя, парнишка, мне бог послал на старости лет! – откровенничал порой после удачного вечера Савичев. – Эх, будь я помоложе, а ты постарше – мы с тобой, Антоха, такое бы предприятие завернули…
Антоха и такие откровения на ус мотал – до поры до времени. И каждую свободную минуту, запершись в своем чулане, разрабатывал картами пальцы по показанной старым картежником методе, осваивал шулерскую ловкость рук. Только мизинцы долго не соглашался специально ломать, чтобы в лубке срослись они чуть гнутыми и более способными для шулерских вольтов.
Хоть и осторожничал Савичев, большую игру на постоялом дворе затеивал не каждую неделю, а при малейшем подозрении нарочито проигрывал, нехорошие слухи все-таки вскоре поползли. Надо было, пока не поздно, убираться из-под Тулы куда подальше. А куда? Как? Без Антохи Савичев уезжать не хотел – где такого другого помощника сыщешь?
И хозяин постоялого двора, привыкший к щедрым отчислениям от картежного промысла, нипочем не желал добром отпустить парнишку. Паспорт вольноотпущенного Антохи Фролова он подальше запрятал, и в полицию грозил сообщить, ежели тот, польстившись на уговоры, без паспорта все же сбежит. Савичев с горя ударился в очередной запой. Антоха, ввиду своей ненужности прислуги при картежном кабинете, вновь был поставлен хозяином на работу в общую залу, чему вовсе не обрадовался – привык за несколько месяцев к приличным, хоть и шумным порой гостям, чаевым и господской еде, коей в кабинете всегда оставалось изрядно.
Проблему – то ли волею случая, то ли по наитию – решил опять-таки он, Антоха!
Думал-думал, да и снес местечковому еврею-портному пожертвованный ему Савичевым нечаянный