Точка бифуркации. Повесть. Наталья Махно
Последнее время она все чаще приезжает в общежитие зареванная, с красными пятнами на лице, наспех замаскированными пудрой. Но сегодня все семейство мужа отбыло куда-то к родственникам, и мы с Иринкой наслаждаемся ее свободой на всю катушку – под кроватью уже скопилась пара опустевших бидончиков с пивом.
– Я тебя спрашиваю, как можно быть такой безответственной? – Иринке здорово удаются металлические учительские нотки, и мы вместе покатываемся со смеху. – Ну правда, ты купила что-нибудь?
Я пожимаю плечами: после квартирной кражи в моем гардеробе практически не осталось вещей. В школе хорошие заработки, но я так устаю, что у меня нет сил мотаться по магазинам в поисках нужных тряпок.
– Хочешь, возьми мою серебряную кофточку, ту, что отец привез из загранки.
Я застываю с открытым ртом: не может быть, чтобы Иринка предложила мне ту самую кофточку, по которой умирала от зависти половина студенток нашего потока. Но она действительно достает ее из шкафа! Это повод, чтобы с визгом задушить Иринку в объятиях. Вот что значит настоящая женская дружба! Через полчаса, уставшие от примерок и пируэтов перед зеркалом, мы уютно устраиваемся на кухне с пивом и вяленой корюшкой, которая восхитительно пахнет огурцом. Иринкин отец – штурман дальнего плавания – балует любимую дочь, и у нее всегда имеются в заначке какие-нибудь деликатесы. Однажды ее папа прислал нам в общежитие огромного вяленого осетра, такого огромного, что мы повесили его за морду на верхний шпингалет окна и хвост достал до самого пола. Мы дружно окрестили балык Васькой, и всю зиму девчата из соседних комнат приходили к нам с просьбами: «Ну отрежьте от Васьки кусочек…»
– Дашка, ты хоть бы рассказала, как с мужем живешь, – вдруг говорит Иринка. При воспоминании о муже мое радостное настроение начинает улетучиваться.
– Да никак не живу, – отшучиваюсь я, – он все время торчит у Бернштейна на даче.
– Вот и я – никак. – Она закрывает лицо руками. – Представляешь, он такой маленький, что мне стыдно ему в магазине вещи покупать, я все время на два размера больше беру и потом ушиваю.
– Слушай, ну при чем тут вещи? – Я искренне ничего не понимаю.
– Да при том, что он везде маленький!!! – и Иринка заливается слезами. – Я еще даже начать не успею, а он уже – все!!! Я же южанка, у меня кровь кипит, а он – как лягушка холодная… Ты мне скажи, может, все ваши северные мужики такие?
Я вспоминаю, как мы с Алексеем впервые поцеловались в морозную декабрьскую ночь, среди хрустящего снега, и ощущение невыносимого жара заставляет меня судорожно расстегнуть ворот рубашки. Я заливаюсь краской и говорю очень тихо, почти шепотом:
– Нет, не все… Тебе просто нужен другой мужчина. Понимаешь?
– Как это? – Иринка настолько ошарашена, что даже перестает плакать. – Не муж?
Я усмехаюсь: похоже, в свое время мы обе оказались слишком примерными девочками…
Так