Прощание с Гипербореей. Владимир Торин
сегодня у меня смена образа! Где эта картина Врубеля? Я мгновенно возникаю перед полотном в Третьяковке. В зале много посетителей. А, понятно, тут большая выставка. Люди пришли за искусством. Терпеливо стоят в очереди на входе, а в залах кашляют и что-то шепчут друг другу. Ну, вот он, демон. Сидит в джинсах. Возвращаюсь обратно на Тверскую.
Специально иду мимо Кукулькана уверенным, размашистым шагом. Полуголый, в джинсах и босой! Длинные чёрные волосы романтично и бесстрашно развеваются. В чёрных глазах горит огонь. Вокруг люди, ОМОН, автозаки. Красиво!
Я не знаю, зачем нам нужен этот странный маскарад из причудливых образов. Но он придуман не нами и за много тысяч лет стал традицией. Иногда какие-то из наших образов вдруг открываются людям. Ну, тогда уже, будьте уверены, они не могут забыть об этом за весь оставшийся им отрезок своей недолгой жизни! А иногда и за весь недолгий жизненный цикл своей цивилизации. Ну, как, например, у меня с Ганешей в Индии получилось.
Кукулькан противно хохочет и тычет в меня пальцем, считая образ врубелевского «Демона» недостаточно выразительным. А мне ничего, нравится. Взмахиваю косматой шевелюрой и отправляю запрос в Гиперборею – всё ли в пределах Канона? Впрочем, я и сам знаю, что всё в порядке.
Яркое солнце клонится к крышам домов. Накалённый московский воздух наконец разливается приятной прохладой и гонит эфир в Гиперборею. На маленькой кухне Павел Корольков и Марина пьют чай. Я знаю, что они подружатся.
2. Время
Люди думают, что время линейно. Случилось одно событие, следом за ним – второе. Потом третье. Потому что именно так устроена человеческая жизнь. Поступательно и невыносимо скучно. Одно за другим. На самом деле время всегда течёт нелинейно. Каждая секунда проигрывается в миллионах вариантов, и эти миллионы вариантов ежесекундно раскручиваются в триллионы сценариев. И вдобавок все эти сценарии происходят одновременно, параллельно и непрерывно. Мы иногда разрешаем людям оказаться в другом сценарии. Как правило, это происходит во сне. Во сне человеком легче управлять и можно быть уверенным, что он не совершит какую-нибудь глупость. Например, перестанет вырабатывать эфир.
Безумный художник Врубель прямо сейчас в палате клиники для душевнобольных кромсает на лоскуты свои брюки, приговаривая: «Почему брюки? Отчего брюки?» Он рвёт брюки на длинные тонкие полоски. Много длинных тонких полосок, разорванных руками. Он скоро умрёт, больной и всеми забытый. И вот эти слова про брюки будут неоднократно вспоминать его современники. К комнате Врубеля бежит сиделка. Он, конечно, не понимает «почему брюки» и как они связаны с картиной «Демон сидящий». Зато понимаю я. Я пошатнул эфирную проекцию и сфокусировал её на брюках. Демон в джинсах. Врубель, девятнадцатый век, если считать вашими смешными цифрами. И я на Тверской в этих самых джинсах в двадцать первом веке! И события в девятнадцатом и двадцать первом веке происходят одновременно. И нет между ними никакого разрыва! Просто вы не умеете постигать