Ворошенный жар. Елена Ржевская

      Предлагаю вам, помимо регистрации жидов, проживающих в ваших волостях, также вести регистрацию цыган с указанием, в каких населенных пунктах они находятся и количество их. Желательно составление списков цыган с указанием адреса, фамилии, имени и отчества.

      Начальник управления охраны Сверчков

      – У, разбомбленная твоя мать!

      Хозяйка говорит:

      – Как длиннобойная бьет, в доме чернота, смрад. Посуда в столе разговаривает. В колодце – грязь.

      Еще и год не прошел, а вспоминается вроде издалека уже.

      – Во вторую бомбежку в Ржеве было, на Илью Пророка. Кричу его: «Михаил! Лятят!» Только успел на ступеньку ступить. Ему тут все распоясало. Мы выскочили, он уже неживой лежит.

      Где-то, затерянное в глубине веков, его начало – Ржевка, Ржова, Ржевъ-Володимеровъ? Какое-то смутное упоминание о нем в древнем новгородском уставе о мостовых 1019 года.

      Говорят, в уставной грамоте смоленского князя Ростислава упоминается волость Бержевляне в 1150 году. Не знак ли? Но все еще смутно. И та местность, что ныне под городом и районом, оспаривалась, полагают, с боями удельными князьями, а чаще одолевалась Новгородом. Но так ли, нет ли, все еще зыбко – догадки, прикидки, несогласия исследователей. И контура той земли как бы и нет еще.

      Но вот с твердостью отмечает летопись: город подвергается осаде в ходе войны князя Святослава Всеволодовича с торопецким князем в 1216 году. Это бесповоротный знак об основавшемся уже городе – прародителе нынешнего Ржева.

      Вот при каких обстоятельствах история выявляет его из глуби веков. Осада! И в сметающем все потоке времени – стоп! загвоздка! Любознательность истории расшевелена и дает нам знать о существовании города!

      И сейчас этот город, захваченный немцами и осажденный нашими войсками, – он на виду. И внимание истории, надо думать, не обойдет его. Вот ведь какой ценой оно дается.

      Разведчики вернулись. Взять «языка» не удалось. Натолкнулись на боевое охранение, ввязались в бой. Но немцы скрылись по ходам сообщений, унося своего убитого или раненого. Остался на месте происшествия бумажник. В нем ничего существенного, нет даже солдатской книжки. Только вырезки из газет о награждениях, видимо, знакомых или сослуживцев владельца бумажника. И траурное извещение. Перевожу:

      «В гордой преисполненности долгом, воодушевленный на подвиг во имя фюрера и будущего Великой Германии, пал во главе взвода и тем самым отдал самое большее, что мог, свою юную, цветущую жизнь, наш дорогой, незабвенный сын, сердечный брат, внук, племянник, двоюродный брат и добрый товарищ