По ту сторону тени. Денис Передельский
Что еще за Аркадий? Кто такой, этот Аркадий? Что за человек находится рядом с моей женой? Откуда он взялся, из какого прошлого или настоящего пришел и бесцеремонно вторгся в мою жизнь?
Неужели он надеется на некое будущее, в котором я стану для своей жены прошлым?
Тревожные мысли одна за другой порождали вопросы, слышать которые я на самом деле не желал. Поэтому гнал их прочь. Мне не хотелось думать о жене и о том, чем она занимается в Москве. По крайней мере, сейчас. К чему волнение, если все равно ничего не смогу изменить.
Волноваться стоит только в последний момент.
Только обреку себя на ненужные муки. Я просто бродил по улицам и разглядывал прохожих. Некоторые из них были мне знакомы. Кивком головы мы приветствовали друг друга, и расходились каждый в свою сторону.
Миновав центр, я вышел на окраину и добрел до городского парка. Здесь всегда было тихо. Детские аттракционы закрылись в начале 90-х, на стыке невероятно разных эпох. С тех пор их останки гнили под открытым небом. Все, что могли сломать и растащить, давно сломали и растащили. Оставшиеся остовы каруселей напоминали гигантские скелеты ископаемых динозавров, выставленных на обозрение в палеонтологическом музее. Особенно выделялся ржавый остов «Чертова колеса».
Огромный символ былого величия, окруженный аурой тоски. Поистине унылое зрелище.
89
Я выбрал скамейку в одной из самых тихих и дальних аллей парка и присел. День не был жарким. Небо немного хмурилось и пестрило темными, пузатыми облаками, лениво катившимися в вышине. Порой, они закрывали собой солнце, и по земле пробегала неровная тень от них, подгоняемая легким ветерком, приносившим с собой приглушенные отзвуки городской суеты. Я прикрыл глаза. А когда открыл их, рядом со мной сидел незнакомый старик.
Я оглядел его. Старик сидел прямо, точно в его позвоночник вогнали длинный деревянный кол. Его прямота была неестественной. Но она, казалось, не мешала ему. Старик сидел совершенно спокойно, положив руки ладонями вниз на колени. Он смотрел прямо перед собой. Я проследил за его взглядом: тот упирался в кусты акации.
– У каждого есть свои ориентиры, – неожиданно произнес он, не поворачивая головы, так, будто не начал, а всего лишь продолжил разговор, который мы с ним вели до сего момента. – Возьмем, к примеру, акацию. Она всегда росла в этом парке. Если повезет, здесь она и умрет. Этот парк – ее маленький мир, наполненный ее основными ориентирами. Ничего другого она не знает и не догадывается, что на свете существуют и другие парки. Снизу земля, сверху небо, по сторонам – соседние кусты акации – вот и весь ее мир. Из земли она произрастает, к небу тянется, с соседями борется за существование. Стоит ей уступить хоть пядь земли, хоть клочок воздуха, и она зачахнет.
Старик замолчал так же неожиданно, как и заговорил. Я смотрел на него с интересом. Кажется, у меня впервые за день появилось хоть какое-то любопытное занятие. Я был уверен, что старик присел на скамейку рядом со мной неслучайно. Вокруг было полно