Железные франки. Мария Шенбрунн-Амор
наша перепалка на руку одному Кровавому! – в отчаянии напомнил король.
Ох уж эти бароны! Когда Фульк не занимался их спасением, он занимался их примирением друг с другом и с его верховной властью. Все франки повязаны общей спасительной цепью данных и принятых клятв, да только баронам они представляются кандалами. Рыцари не желают повиноваться ни сюзерену, ни союзнику, каждый хочет действовать только по собственному разумению. Так много сил и терпения было потрачено, чтобы как-то сплотить эту непокорную банду сумасбродных баронов, каждый из которых мнил себя героем, страдал от непомерных амбиций и твердо намеревался превзойти подвиги Шарлеманя и Роланда! А сейчас, впервые сойдясь в общем походе, они первым делом перегрызлись!
Пуатье взлетел в седло так легко, словно броня и вооружение были легче пушинки:
– Ваше величество, раз вы свободны, я должен мчаться спасать Антиохию. Мой город осаждает греческое войско.
Он не просил короля о помощи и даже не смотрел на него, но его молчание упрекало совестливого Фулька сильнее, чем громкие требования Триполи. Анжу засопел. Вступаться за Антиохию было бы самоубийственно. Рано или поздно Византия должна была предъявить свои права. Латинское королевство твердо намеревалось установить с Константинополем прочный мир, и нападение Иоанна Комнина на Антиохию – не причина пересматривать этот краеугольный камень стратегии Фулька. За полвека князья Антиохии надавали грекам таких обязательств, что юридические права василевса стали неоспоримыми, особенно когда тот появился с огромным воинством, стоящим тысячи легальных доводов, под самыми стенами Антиохии. Князь молод, силен и раз взялся за гуж, то пусть доказывает, что способен не только ласточкой в седло вспархивать.
Король нахлобучил шлем, словно пытался скрыться под железом брони от бесконечных претензий своих баронов, и сам поспешно забрался на Гефеста. Негоже королю взирать на собственных вассалов снизу вверх. Насупился, пробурчал:
– Князь, постарайтесь договориться с Иоанном миром, врагов нам хватает.
Раймонд усмехнулся, натягивая перчатки:
– Спасибо, ваше величество. Я всегда готов мчаться вам на помощь, чтобы услышать добрый совет.
Фульк покраснел, не выдержал, дал шпоры коню:
– Эх, будь что будет! Не покину вас, друзья мои! Вперед, святой отец, отвоюем франкские земли!
– За Монферран! – прохрипел Триполи.
– За Антиохию! – рубанул воздух Раймонд.
Но патриарх Иерусалима отчаянно затряс обеими дланями:
– Ваше величество! Увы! Нам придется немедленно мчаться обратно в Иерусалим! – Увидев, как скривился граф Триполийский, приуныл Анжу и скептически поднял брови Раймонд, верный пастырь промямлил: – То, что Монферран, лучшая наша крепость, попал в руки тюрок, и сарацины вклинились в наши владения, а вдобавок паршивые схизматики осадили наш важнейший северный оплот – это, конечно, все очень плохие новости, – патриарх выдержал скорбную паузу, убедился,